Шерлок Холмс и Сердце Азии
Шрифт:
Воронцов-Дашков пригласил нас с Симсом и начальника дворцовой полиции отправиться к Бриллиантовой комнате. Мы прошли по второму этажу дворца, миновали парадные аванзалы, поднялись по Церковной лестнице и оказались у парного поста гвардейцев у бриллиантовой кладовой. Даниловский уже был на месте. Затем прибыли императрица с герцогиней. Императрица нервничала, герцогиня же находилась в радостно-нетерпеливом возбуждении.
Взглянув на Симса, императрица обомлела:
– Господин Болин, никак не ожидала вас здесь увидеть. Мари, то есть герцогиня, говорила, что вы в Москве.
Герцогиня
– Может быть, уже можно открыть комнату? – спросила герцогиня.
– Нет камер-фрау фон Винклер, – пояснил министр двора, которому, как и мне, предстояло ждать снаружи.
– Какая наглость! Заставлять ждать свою императрицу! – возмутилась герцогиня.
– Камер-фрау немощна, очевидно, идет медленнее, чем обычно, – вновь прокомментировал министр.
Наконец появилась и камер-фрау фон Винклер. Дерзкая старуха несла на руках собаку, старую жирную, почти лысую левретку с лиловой кожей и бельмами на обоих глазах. Однако фрау извинилась за опоздание и вела себя скромно. Видимо, дерзость все же имела известные пределы.
Даниловский достал из позолоченного ящичка массивный ключ, вставил его в скважину, торжественно повернул четыре раза и потянул на себя большую медную дверную ручку. Толстая дверь нехотя подалась, тронулась, заскрипели петли. Даниловский ступил внутрь, в темноту, с намерением зажечь газовые рожки, все остальные расступились, чтобы, когда свет будет зажжен, императрица могла первой войти в помещение. Симс протолкнулся вперед и довольно бесцеремонно вступил в английский диалог с герцогиней. Та изумленно взглянула на него, но затем, вняв каким-то не слышным мне доводам, зашептала что-то императрице. Та подняла плечи, напряглась. И громким голосом произнесла:
– Господа, пусть первым в Бриллиантовую комнату зайдет господин Болин.
Министр занервничал.
– Только бы он вел себя, как мы договаривались, – сказал он мне. – Эта старая фурия смиренна только с виду, подведет она нас всех под монастырь.
Но «господин Болин» и не думал вести себя тихо. Он достал из кармана лупу, бухнулся на колени и принялся ползать по полу. Фрау фон Винклер сначала поднялась на цыпочки, а потом стала пробираться ближе к двери, чтобы увидеть скандальное происшествие во всей красе.
Министр побледнел.
– Болотов, сделайте что-нибудь, мне седины не позволяют, – прошептал он.
– У вас есть что-нибудь острое? – спросил я его.
Он достал из кармана складной ножик:
– Подойдет?
Я подобрался поближе к фрау, кольнул лезвием жирное бедро свисавшей с ее рук левретки и метнулся назад. Левретка завизжала, спрыгнула на пол, закрутилась вокруг своей оси и ринулась во Фрейлинский коридор. Фрау, в ужасе повертев головой, пробормотала краткие извинения и бросилась вслед за своей собакой. Но та только прибавила скорости.
Министр похлопал меня по плечу, а герцогиня одобрительно улыбнулась. Императрица не посмотрела в мою сторону. Я лишь заметил, что она опустила напряженные прежде плечи.
Я не мог видеть, что делает Симс в Бриллиантовой комнате. Однако спустя несколько минут он громко сказал мне оттуда, что ему нужны свеча и лист бумаги.
– Зачем свеча, там светло? – удивился министр, но адъютанта за требуемым послал.
Когда тот вернулся, Симс велел мне натереть лист свечным воском. Кое-как разогрев воск с помощью тепла от газового фонаря, я натер бумагу. Симс забрал ее и вскоре вернул обратно. Мы с министром завороженно изучали то, что получилось. Очевидно, Симс прижал теплый восковой слой к какой-то узорчатой плоскости, и к воску прилипли пыль, пух, немного сажи – в комнате давно не убирали. Но пыль прилипла не везде равномерно. Те места, где пыли было меньше, образовывали отчетливый след босой мужской ноги.
– Это явно не княгиня Юрьевская, у той изящная маленькая ножка, – проговорил граф.
– Но почему босиком? – подумал я вслух.
– Странная история, – произнес Воронцов-Дашков. – Это единственный след?
– Там еще свежие следы господина Даниловского, он сильно косолапит, – ответил Симс.
– Кто-то на одной босой ноге. Совершенно непонятно, как так может быть.
Симс закончил осмотр и вышел из кладовой. Императрица, герцогиня и Даниловский вошли в комнату и закрыли за собой дверь.
Начальник дворцовой полиции подошел поближе и тоже воззрился на след босой ноги.
Все мы трое смотрели на Симса, ожидая от него объяснений. Но он стоял в задумчивости, высокомерный и замкнутый. Только министр решил задать ему вопрос, как Симс сам обратился к начальнику дворцовой полиции:
– Не могли бы вы узнать, пришел ли ответ от жандармов по поводу бомбиста?
– Дался вам этот бомбист, – всплеснул руками министр, – говорят вам, его повесили!
Однако как бы в ответ на пожелание Симса подоспел помощник начальника дворцовой полиции с рапортом от жандармов.
Я пробежался глазами по нескольким страницам.
– Какая-то ерунда, – вырвалось у меня.
– Поясните. – Симс впился в меня глазами.
– В одной характеристике сказано, что Степан Халтурин, он же Степан Батурин, бомбист, – это крестьянин с одним классом образования, был сторонником мирной революции, противником террора. А в другой – что Степан Халтурин, он же Степан Батышков, был одержим цареубийством и являлся знатоком теории социализма, говорил плавно и медленно, никогда не обсуждал жизнь крестьян и не интересовался ею.
– Плавно и медленно? Хм. – Симс смотрел на меня невидящими глазами. – И которого из них казнили?
Министр взял бумаги у меня из рук.
– Вы хотите сказать, что бомбист – это два разных человека?
– Это следует из вот этих докладов. Может быть, есть фотографии? – спросил Симс.
– Да, разумеется. Вот снимок, изъятый при обыске конспиративной квартиры. – Помощник вынул из папки и передал Симсу фото. На снимке был изображен красивый плечистый мужчина с усами. – А вот другой… – На другом снимке был запечатлен повешенный. Снимок был качественный, реалистичный, отвратительный… Черты мертвеца исказила агония, сравнивать было трудно.