Шерлок Холмс на орбите
Шрифт:
— Трудный вопрос. Я почти отчаялся получить на него ответ. Я размышлял: сэр Артур хотел принизить мой интеллект в сравнении со своим, журналисты и фотографы решили сфабриковать историю, констебль Браун намеревался привлечь больше средств в свой район — и увлекся вспышками.
— И к чему же вы пришли, Холмс? Обождите! Это фотограф — только он мог использовать порошок для вспышки!
— И так подробно знать местную топографию? Нет, порошок легко купить. Или украсть. Вы подозреваете не того.
— Тогда кто это?
— Кому это выгодно?
Я
— Не леди же Конан Дойл! — воскликнул я, ошеломленный.
— Конечно, нет, — сказал Холмс.
— Дворецкий? Шофер? Он мог знать, каким образом испортить двигатель.
— Роберт Хоулдер, Уотсон! — вскричал Холмс. — Роберт Хоулдер! Возможно — это только предположение — при помощи Джеймса, дворецкого и других арендаторов. Но руководил всем Роберт, несмотря на свою грубоватую внешность. Настоящий провинциальный Гудини! — сделал вывод Холмс. — Он даже использовал кое-что из моей собственной техники. И почти победил меня!
— Он рисковал всем, пускаясь в такую схватку…
— Меня он предвидеть не мог, он предполагал, что расследованием будет руководить сэр Артур. Когда приехали мы с вами, он понял, что либо потерпит поражение, либо выиграет благодаря своей дерзости. Он предложил сэру Артуру способ объяснить загадку и не поверить мне. Сэр Артур принял это предложение. Да и как он мог воспротивиться ему?
Холмс посмотрел сквозь окно на ровные поля, колышущиеся, словно зеленое море.
— Если бы не эта ошибка Роберта по поводу скорости света, — сказал Холмс, — которую я, кстати, разделял вместе с ним, то я бы знал, чтослучилось и как, но не знал бы, ктовсе это подстроил.
— Вы, кажется, симпатизируете ему, — сказал я с легким неодобрением.
— Да, Уотсон. Роберт определенно честный человек.
— Честный!
— Он отказался от предложения сэра Артура освободить его от уплаты ренты за этот год. Он не собирался красть.
— А только лгать.
— Как Гудини. Как любой актер, любой рассказчик. Шекспир лгал. И вы, мой друг, тоже иногда лгали, описывая наши приключения.
— Я изменял внешний вид и характер персонажей, — сказал я, оскорбившись. — Я, возможно, кое-что недоговаривал… иногда… — я замялся и кивнул головой. — Ну да, хорошо. Я лгал.
— Жизнь нелегка для людей, работающих на земле. Мы с вами сейчас хорошо обеспечены. Но вспомните себя в молодости, когда вы едва сводили концы с концами, не позволяли себе купить лишнюю рубашку или пару ботинок. Представьте себе, что у вас вообще нет никаких перспектив. Что так будет всю жизнь.
Я неожиданно вспомнил отца-фермера и его сыновей в новых одеждах.
— Кто станет порицать их за развлечение, за то, что они устроили розыгрыш, привлекший в их края праздных зевак с лишними деньгами? Обманули людей, — добавил Холмс, — которые настолько слепы, что отворачиваются от лежащей перед ними очевидной истины.
— Что же с вашей преданностью истине, Холмс? — спросил я несколько резковато.
— Я знаю истину. И вы тоже. Сэр Артур знает, но отказывается поверить. Что касается других людей, то я истину держу в тайне, такова уж моя обязанность. И что это меняет?
Я вдруг понял. Холмс не столько симпатизировал обманщикам, сколько презирал праздных людей, которые сами хотели быть обманутыми.
— Хорошо, Холмс, — сказал я. — Я удовлетворен, если вы того желали.
Несколько миль мы проехали в молчании, убаюканные мерным перестуком колес, наслаждаясь коньяком сэра Артура и мирным английским ландшафтом. Я подумал, что стало бы с миром, если бы нас и в самом деле посетили существа с других планет.
— Холмс, — сказал я.
— Да, Уотсон.
— Почему сэр Артур так охотно заплатил вам, если он не верил в ваше решение? Что он вам сказал, когда мы уезжали?
— Он сказал: «Я понимаю, почему вы такой необычный человек. У вас, как и у Гудини, имеются серьезные основания скрывать ваше естество. Я понимаю, почему Шерлок Холмс не может открыть правду о наших гостях. Это постараюсь сделать я, и можете мне поверить, я сохраню вашу тайну».
— Вашу тайну?
— Да, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Сэр Артур Конан Дойл думает, что я марсианин.
Лаура Резник
Дело о пропавшем гробе
— Знаменательный момент в анналах криминалистики, Уотсон, — сказал однажды Холмс своему верному товарищу холодной осенней ночью 1895 года.
— Хм-м? Что? — пробормотал доктор спросонья.
— Просыпайтесь, Уотсон! — бросил Холмс своему биографу. — Вот еще одно триумфальное достижение логики в моей блестящей карьере. Разве Босуэлл спал, когда Джонсон работал?
— Судя по описаниям Босуэлла, они хотя бы иногда спали, — произнес Уотсон, взглянув на часы. — Ради всего святого, уже первый час ночи, Холмс. Вы занимаетесь этим с самой зари.
Он поправил воротничок, устраиваясь поудобнее в старом кресле возле камина, затем обратил внимание на тусклый газовый свет. Холмс снова завалил все их комнаты на Бейкер-стрит различными лабораторными принадлежностями и в данный момент нагревал на газовой горелке пробирку с каким-то веществом. Запах от него никак нельзя было назвать приятным.
— О Боже, чем это вы занимаетесь?
— Ха! — крикнул Холмс, удовлетворенный тем, что разбудил доктора и тот уже в состоянии задать подобный вопрос. — Я занят, мой дорогой Уотсон, определением вины или невиновности мистера Рикардо Фитцджеральда Шварца.
— Рикардо… — нахмурился Уотсон. — Вы говорите о том бесславном «Деле о четках раввина»?
— Естественно. Если по достижении температуры кипения эта жидкость пожелтеет, то Фитцджеральд Шварц невиновен. Если же она станет красной, то он виновен, как смертный грех.