Шерлок Холмс возвращается в Лондон
Шрифт:
— Что у вас за очередной полёт фантазии, мистер Холмс? Что вы опять напридумывали?
— Надеюсь, всё скоро выяснится, — улыбнулся Холмс.
— Но, мистер Холмс, — протестовал инспектор, — всё и так уже ясно как день. Этот человек, Уингейт, был любовником миссис Керри. Это факт. Он запугивал доктора Керри в течение некоторого времени, пытаясь довести его до смерти от сердечного приступа. Это тоже факт. Ведь и доктор Керри, и Гаммитс подтвердили, что он тот самый человек, которого они видели в Суррее. И именно этот человек пришёл сегодня, чтобы заставить мистера Керри повеситься. Что же тут ещё может быть?
— Посмотрим, —
Доктор Керри вышел в халате. Он кивнул нам с Холмсом и сразу же сел в кресло. Выглядел он настолько измученным и измождённым, что мне стало его очень жаль. Его жена предала его самым чудовищным образом. Может быть, кому-то было бы легко забыть о личном предательстве на фоне преступления, но я не мог не думать об этом. Я знал, как сильно был бы убит горем, если бы моя любимая жена вдруг изменила мне. Хотя она, конечно, никогда не поступила бы так со мной. Мысль об этом показалась мне просто чудовищной. Но, с другой стороны, разве не была она раньше такой же чудовищной и для доктора Керри?
— Простите меня, джентльмены, я… я себя плохо чувствую… — Доктор Керри устало переводил взгляд с меня на Холмса. — Офицер сказал, что я нужен вам. Осмелюсь предположить, что ко мне появились ещё вопросы. Пожалуйста, задавайте. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы прояснить любые сомнения.
— Спасибо, доктор Керри, — поблагодарил Холмс. — У меня есть только один вопрос. — Он сунул руку в карман, достал маленький пузырёк микстуры Бэттли и показал доктору Керри, глаза которого внезапно округлились. — Что вы скажете, если я назову имя доктора Причарда?
Выражение лица доктора Керри изменилось до неузнаваемости. Я никогда не видел такой резкой перемены, за исключением разве что реакции Джефферсона Хоупа, человека, который был только что совершенно здоров, но, по странному совпадению, когда Холмс надел на него наручники, внезапно почувствовал себя тяжело больным. В одно мгновение лицо Керри словно окаменело, а глаза наполнились злобой, если не ненавистью.
— Будьте вы прокляты! — прорычал он.
В следующую секунду он вскочил и с вытянутыми руками кинулся к Холмсу. Прежде чем Холмс успел опомниться, Керри схватил его за горло, они упали на пол и начали бороться. Пузырёк с микстурой выскользнул из кармана Холмса и подкатился к моим ногам.
Я быстро кинулся на помощь Холмсу, вытащил из кармана пистолет и начал что есть силы колотить им Керри прямо по макушке, так я испугался за жизнь своего друга. Удары привели Керри в оцепенение, и он разжал руки. Я оттащил его от Холмса и буквально бросил обратно в кресло. Он, тяжело дыша, пытался прийти в себя. Грудь его напряжённо поднималась и опускалась, как у астматика.
— Что это за чертовщина?! — воскликнул Лестрейд, помогая Холмсу встать.
— Молодец, Уотсон, — сказал Холмс, потёр шею и повернулся к Керри: — Я надеялся, что вы отреагируете, но даже не предполагал, что настолько бурно. Не ожидал, что вы на меня наброситесь. — Он усмехнулся. — Уверен, что никогда больше не появлюсь в доме полковника в Суррее. Каждый раз, когда я приезжаю туда, меня пытаются задушить.
Холмс выпил немного бренди, улыбнулся и сел прямо напротив доктора Керри с несколько самодовольным видом. Мы с Лестрейдом стояли рядом.
— Всё прошло отлично, не правда ли? — сказал он нам.
Доктор Керри сидел в кресле в наручниках с выражением потери и горя на совершенно бледном лице. Его дыхание уже не было таким, как раньше, но он всё ещё дышал быстро и резко. Я приложил ухо к его груди. Его сердцу явно стало хуже.
— Вы ведь принимаете лекарство? — спросил я. — Могу я вам его принести?
— Да. — Он кивнул. — Но я только что принял его. Просто дайте мне минуту… ещё одну минуту…
— Мистер Холмс, вы меня удивляете, — сказал Лестрейд. — С чего вдруг доктор Керри так взорвался?
— Я вас удивляю, это прекрасно! Может быть, не стоит лишать вас этого чувства и объяснять то, что произошло? Однако я всё же это сделаю. Но сначала должен сказать, что вам не стоит осуждать себя за то, что вам не удалось увидеть суть этого дела и что вас ввели в заблуждение небылицы доктора Керри. У меня было перед вами целых два преимущества, Лестрейд. Во-первых, мы с Уотсоном побывали в доме Керри в Суррее…
— Но, Холмс, — перебил я, — да, я был с вами в Суррее и видел то же, что видели вы. Но как же то, что там случилось, может относиться к сегодняшним событиям? — И, как часто происходило во время наших с Холмсом расследований, я почувствовал себя совершенно беспомощным.
— Подождите, дорогой мой друг, — попросил Холмс и снова обратился к Лестрейду: — Вторым моим преимуществом было знание некоторых преступлений, которые случились раньше. Сегодняшние события были очень похожи на историю доктора Причарда. Керри отреагировал на имя этого человека примерно так, как я и надеялся, хотя и не ожидал такой сильной ярости. Причард и пузырёк микстуры Бэттли дали ему понять, что я обо всём догадался.
— Догадались обо всём? — Лестрейд был несколько расстроен. — Но о чём же? О чём?
— Эдвард Причард был врачом и около тридцати лет назад убил свою жену, — принялся рассказывать Холмс. — Он добавлял сурьму в успокоительное, которое она обычно принимала перед сном. — Тут Холмс показал на пузырёк. — Её симптомы были в точности те же, что у жены Керри. Болезнь желудка. Когда я услышал о том, что миссис Керри принимала то же успокоительное и страдала тем же недугом, мне сразу же вспомнилась история доктора Причарда. Я подумал, что, возможно, Керри читал историю дела Причарда и решил повторить его опыт. Я попросил горничную, Элис, принести пузырёк с лекарством миссис Керри. Остальное вы видели сами. Не сомневаюсь, что если вы, Лестрейд, проведёте химический анализ содержимого этой микстуры, то обнаружите в ней небольшое количество сурьмы. Этого анализа будет вполне достаточно, чтобы выдвинуть против доктора Керри как минимум обвинение в покушении на убийство.
— Сурьма! — воскликнул я. — Вспоминаю, что читал о ней в медицинской школе. В маленьких дозах она очень ядовита. Но в больших её используют, чтобы стимулировать рвоту. Большая доза отторгается желудком, прежде чем она всосётся и причинит вред. Древние римляне использовали этот яд во время застолий, чтобы опорожнить желудок и продолжить поглощать пищу.
Пока я говорил, Лестрейд поднял пузырёк и передал его офицеру.
— Доктор Керри постепенно отравлял свою жену, — продолжил Холмс. — Он имел смелость в точности повторить то, что сделал Причард. Даже сурьму он подсыпал в то же самое успокоительное средство. Думаю, теперь она поправится. По крайней мере, я на это надеюсь, потому что этот яд действительно смертельно опасен.