Шерлок Холмс. Армия доктора Моро
Шрифт:
Управляясь с двумя тарелками яичницы с беконом и почками, я решил провести это тихое утро с пользой для дела: обдумать вчерашнее происшествие. Догадываюсь, что такое заявление повеселит многих моих читателей. Я получил достаточное количество насмешливых писем, чтобы понять, как публика оценивает мои дедуктивные способности. Но упорное молчание Холмса побудило меня составить ему конкуренцию и доказать собственную значимость. Должен также заметить, что добротная свеча, поставленная рядом с газовой лампой, всегда будет уступать ей в яркости. Так же и мои выводы в сравнении с рассуждениями Холмса непременно покажутся легковесными.
Прекрасно понимая все это, я все же был исполнен решимости разобраться в нашем непростом деле.
Когда тарелки опустели, я попросил миссис Хадсон приготовить кофе и начал записывать то, что нам уже известно, чтобы систематизировать свои размышления. Избавлю читателя от необходимости подробно изучать мои конспекты, тем не менее попытаюсь изложить основные соображения касательно найденных трупов.
Первый труп. Найден в воде возле берега. Полиция быстро увезла его, решив, что это был всего лишь несчастный случай. Информации недостаточно.
Второй труп. Обнаружен группой детей. Руки и ноги в кандалах. С признаками насильственной смерти. Множество ран на теле (возможно, последствия пыток). Судебный врач утверждает, что узнал следы от зубов тигра и укусы ядовитой змеи (вероятна связь с Индией). Смерть наступила до того момента, когда тело сбросили в воду, поскольку в легких покойного не было воды.
Третий труп. В худшем состоянии, чем два предыдущих. Скорее даже не изуродованное тело, а разрозненные его части. Видны следы от зубов акулы, обитающей преимущественно у берегов Австралии. Состояние останков не позволяет определить, обращались ли с этим покойным так же, как со вторым.
Шинуэлл Джонсон настаивает, что это не жертвы столкновения между бандами. По его словам, убийства с театральным эффектом имеют смысл лишь тогда, когда необходимо передать некое сообщение. Но при этом убийца обязательно оставил бы свою подпись. Объяснения Джонсона звучат убедительно и подтверждаются некоторыми фразами из разговора, услышанного нами в подземелье. «Мы знаем, что ни одна банда не могла этого сделать», – сказал старый гангстер, и Кейн согласился с ним. Впрочем, затруднительно определить, отвечали они за свои слова или просто рассуждали так же, как и Джонсон. Можно лишь сделать вывод, что Кейн и его головорезы не считают эти преступления делом рук своих конкурентов.
Каковы мотивы убийств? На втором трупе заметны следы пыток; вероятно, от него хотели получить некую информацию. Какую именно – неизвестно.
Таким образом, мы почти ничего не выяснили. И самое главное – при чем здесь Моро? Где доказательства, что он причастен к этому делу?
За исключением смерти Прендика и того обстоятельства, что на погибших напали дикие животные, – абсолютно никаких. Вероятно, Майкрофт не все нам рассказал? Не может быть, чтобы все его страхи основывались на этих двух незначительных фактах.
Я подчеркнул имя «Прендик», а затем добавил еще два: «Монтгомери» и «Моро». Разумеется, в изложении своих мыслей на бумаге есть определенная польза, но нам явно не хватало информации. И трудно ожидать, что она сама собой попадет в наши руки.
Я записал все, что знал о трех трупах, и теперь был готов продолжить расследование.
Глава 16
Первым делом я решил поговорить с Майкрофтом. Конечно же, он сегодня не принимал посетителей. Холмс-старший частенько прятался в библиотеке клуба «Диоген» и приказывал швейцару никого к себе не пускать. Брат Шерлока Холмса снисходил до разговоров только тогда, когда сам этого желал.
На этом мой научный подход к расследованию закончился, и я отправился к своему редактору из «Стрэнд мэгэзин» Норману Гринхоугу. Как правило, я старался избегать подобных встреч, поскольку придирчивость Нормана к моим текстам граничила с маниакальной. И этот визит не оказался исключением.
– Джон, как я рад видеть вас! – воскликнул он и потянулся к бару, спрятанному за фальшивой книжной полкой. – Не желаете выпить?
– Я не привык пить в такую рань, – заявил я, поскольку так и не приспособился к нравам, царящим в редакции.
Норман взглянул на часы и недовольно скривил рот под светлыми усами.
– Пожалуй, вы правы, – согласился он. – Я сижу здесь со вчерашнего вечера и несколько утратил чувство времени.
Он подошел к двери, выглянул и велел секретарше приготовить кофе и какой-нибудь завтрак.
– Что же вас так задержало? – спросил я, как только он снова уселся за стол.
– Опять эти сумасшедшие читатели, – вздохнул Норман. – Они пригрозили взорвать дом, если мы не сообщим адрес Раффлса.
– Какого Раффлса?
– Вы должны помнить. О нем пишет Хорнунг [1] . Вор-джентльмен, гомосексуалист и антисемит. Я, разумеется, говорю о персонаже, а не об авторе. Во всяком случае, я не думаю…
– Ах да, что-то проясняется.
Должен заметить, что мнение редактора о персонажах никак не сказывалось на его отношениях с авторами. Норман был известен своими насмешливыми отзывами о большинстве сочинений, которые он сам же издавал. Если бы на моем месте оказался Эрнест Хорнунг, редактор точно так же принялся жаловаться на «этого выскочку-доктора и его самодовольного соседа по квартире».
1
Хорнунг Эрнест Уильям – английский писатель, создатель серии романов о Раффлсе, взломщике-любителе эпохи викторианской Англии. Был женат на сестре Артура Конан Дойла.
– И что они хотят от этого взломщика-любителя?
– Кто знает? Сколько их ни убеждай, что подобный герой может существовать только в воспаленном воображении автора, они ничего не желают слушать. Некоторые люди не осознают разницы между беллетристикой и реальной жизнью.
– Вы обращались в полицию?
– Боже мой, нет, конечно! Если бы они в самом деле изготовили бомбу, то сами бы на ней и подорвались. Пусть только посмеют зайти в редакцию, у меня есть пара крепких наборщиков, которые с удовольствием спустят этих идиотов с лестницы. Просто мы несколько дней не можем нормально работать. Ничто не способно напугать обывателя больше, чем угроза взрыва. Не успеешь опомниться, как сотрудники уже сообщают, что тяжелая болезнь приковала их к постели. – Он достал из кармана пестрый шелковый платок и вытер вспотевший лоб. – Жалкие трусы! Отправить бы их на настоящую войну, чтобы привыкли к взрывам.