Шерочка с Машерочкой

Мадам, а вы далеко не дура!

Я и вблизи не идиотка

Одесский юмор

Я уже и не помнила когда, как и каким образом пересеклись наши пути-дороги, но они пересеклись, и мы, говоря высоким слогом, рука об руку пошли по одной дороге.

У каждого человека бывают моменты, когда приходится выбирать, это испытание Господь обязательно устраивает каждому человеку, чтобы разобраться

До нашей встречи у нас не было четкого пути. Наша встреча расставила точки над i, мы обе поняли, чего хотим в этой жизни, и пошли вместе. Мы понимаем друг друга с полувзгляда, мы похожи мыслями, у нас одни и те же жизненные ценности. В психологии это называется равноценный энергетический обмен, соблюдение геометрического принципа соответствия людей друг другу.

«Черт!» – выругалась я вслух, включаясь в действительность и стараясь уйти от столкновения с впереди идущей машиной, которая резко затормозила: сидящая за рулем девица увидела подружку, и они решили поболтать. Через минуту образовалась пробка, водители отчаянно сигналили, но подружки не обращали ни на кого внимания. Пришлось объезжать по тротуару. Хорошо, хоть до стоянки уже недалеко, и даже местечко нашлось.

В этом большом южном городе совершенно невменяемые водители, такой без башенной езды я еще не встречала. Ездят где хотят, как хотят и когда хотят, светофоры им не указ, а знаки их утомляют. В свой первый визит в этот город я решила прогуляться по центру, посмотреть достопримечательности, и как человек воспитанный, пыталась перейти дорогу на зеленый свет. Меня за малым не сбила машина, в последний момент, буквально из-под колес, меня выдернул молодой человек, сказал с укором:

– Жить надоело?

– Но горел зеленый, – заикаясь пролепетала я.

Молодой человек посмотрел на меня внимательно, понял, что я не местная и назидательно изрек:

– Дорогу надо переходить, когда машин нет, а не когда что-то горит.

Я улыбнулась воспоминанию, да, эту истину я усвоила четко! До встречи еще оставалось немного времени, я налила себе из термоса кофе, закурила и включила радио. Местные юмористы изгалялись, как могли, но смешно не было. Было другое, была внутренняя тревожность, предчувствие нехорошее, и мне в очередной раз подумалось, что дело, за которое мы взялись, гнилое.

Из динамиков донеслось радостное: «Черти вынули мою душу, внимательно осмотрели со всех сторон, аккуратно поставили на место и пошли мыть руки». Я замерла от неожиданности и обалдела. Было четкое ощущение, что это сказали именно мне, нам. Ведь это про нас и о нас! Несколько минут я сидела оглушенная, нечего не видя и не слыша, просто перебирая в мыслях детали предстоящего дела, и все больше убеждаясь, что нам не стоит им заниматься. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Объявили посадку, я вышла из машины и пошла в зал ожидания, встречать свою Эльку.

У нас очередное дело. Выгодное, как по наивности думали мы, а на деле получается, что можем влипнуть по самые помидоры. Получили заказ на одного профессора, который занимался новейшими разработками в области телекоммуникаций. Предоплата сделана, срок семь дней.

Первой в поле всегда выезжаю я, изучаю местность, нравы, повадки, если надо, точкую режим. Пути отступления, пути прикрытия, одним словом, техническая часть. Затем на местность выходит Элька, на ней сбор данных, кто и как живет, с кем, чем увлекается, кто окружает. У нее это лихо получается, любит поговорить, влезть в душу. Делаем дело и уходим. План наш расписан по минутам, и схема исполнения всегда одинаковая, проверенная годами, ни на миллиметр не отступаем от запланированных действий, поэтому и не попались ни разу, и дай бог, не попадемся.

Мы специалисты по улаживанию конфликтных ситуаций. Некоторые называют нас киллерами, но не поверите, нам абсолютно до фени, что и как говорят. Это тоже труд, причем скрупулезный, четкий, многоуровневый, и одна крошечная ошибка, даже не ошибка, недочет, может стоить жизни.

Как мы докатились до жизни такой? Просто очень хотелось кушать. Мы детдомовские. С ранних лет по интернатам. Первой попала Эля, потом привезли меня. И не успели меня завести в комнату, как она подошла, взяла за руку и сказала: «Это моя сестричка, кто обидит, убью». Кто не жил в детдоме, не сможет нас понять, окружающие в один голос твердят, что мы невоспитанные, грубые, злые. И да, я с ними согласна, целиком и полностью. Цветочек может вырасти только на домашней клумбе. На обочине растет дикая и сорная трава. И пробиваться в жизни стоило только самим, не надеясь на богатого дядю или крутых родственников. Вот мы пробивались, как могли, как умели. Детдомовским нигде не рады, так, что о высшем образовании стоило забыть, только училище, только штукатур-маляр или швея-мотористка. Но мы твердо знали, что у нас будет и образование, и счет в банке, и свой дом.

И свою первую кризисную ситуацию разрешили еще в пятнадцать лет. Был у нас в интернате ночной воспитатель, мерзейший мужик. Жирный, морда лоснится и вся в прыщах, волосы грязными сосульками висят. Начальство его боготворило, он то чтения устраивал, то поэтические вечера, то бардовские песни пел, вот у него ни одного побега по ночам не было. И его за это хвалили. А пожаловаться мы не могли, нам бы никто не поверил. И все потому, что он в наказание всех насиловал. Всех, и мальчиков и девочек, поэтому и не было дураков в его смену сбегать ночью погулять по городу. Может и произошло бы ничего, но он привел своих дружков, и в пьяном угаре они начали хватать девчонок и мальчишек и тащить в койку. Вой, плачь, мат, рыдания стояли на весь интернат, но кто услышит в три часа ночи, когда он один грозный страж на этажах.

Мы с Элькой подружились с тремя мальчишками из старшего класса, часто вместе проводили время, они учили нас навыкам самообороны, метать ножи, одним словом защищаться, а мы просто их любили и уважали. Внешне мы Элькой были похожи, две серенькие белобрысые тощенькие мышки. На свой возраст не выглядели, больно заморенные, и мальчишкам доставляло удовольствие опекать нас, а мы воровали с кухни хлеб и относили им. Заболел Вовка, ну как заболел, подрался со шпаной возрастной в городе. В интернат еле приполз, вот мы с Элькой и выхаживали его.

Я пошла за горячей водой, но возвращаясь обратно, была перехвачена перепившимися утырками. Был бы один, я справилась, но их было двое. Я орала и вырывалась, но все было бесполезно. И когда меня затаскивали в комнату, краем глаза заметила Эльку и Ромку, делавших мне знаки помолчать. Я сразу заткнулась, закатила глаза и типа отключилась. Утырки расстроились, насиловать бесчувственное тело им не хотелось, и они решили выпить. Под шумок открылась дверь и в нее тенью скользнули мои друзья. У них были заточки. Это и решило судьбу утырков. Мы убили всех дружков, самому воспитателю влили почти бутылку водки, вложили в руку окровавленную заточку и спокойно пошли спать. А на утро, что началось! Менты, прокуратура, госбезопасность, министерство здравоохранения, короче, только ленивый не пнул интернат, за разврат, дебош и пьянку. Старое руководство сразу сняли, а с новым мы прожили только семь месяцев и нас выпустили, в люди.