Шесть дней из жизни дознавателя
Шрифт:
– Здравствуйте! А Вы, наверное, Шавко? – по памяти не помнил имя-отчество дознаватель.
– Да, здравствуйте! Это я, – с интересом подтвердил свою личность Шавко.
– А я дознаватель по Вашему делу, Габоронов Сергей, – по-простому представился старший лейтенант.
– Был же другой дознаватель, там девушка была какая-то…
– Совершенно верно. Но в данный момент дело находится у меня. И хочу Вас обрадовать, лёд тронулся. Десяткин даёт признательные показания, направим дело в суд. Поэтому от Вас тоже оперативная помощь понадобиться.
– Да Вы что? А я уже и не
– Перестаньте. Просто Десяткин уже и сам устал от этого, вот измором и взяли, – Десяткин данного разговора не слышал, находился в стороне, с понятыми.
– Хорошо. Я бы тоже хотел, чтоб это закончилось…
– Отлично! Смотрите, не спугните только удачу. Сейчас Десяткин придёт к Вам примирятся. Он возместит Вам ущерб. Он хочет прекратить дело за примирением сторон.
– Как это? – начал переживать дедушка, что есть какой-то заговор.
– Не переживайте! Что бы дело направить в суд, нам нужно его признание. Пусть так всё и идёт. Потом напишите заявления на прекращение дела, но это будет рассматривать прокуратура. Посмотрим, что она решит. В любом случае, Вам нужно радоваться, что он хочет возместить ущерб. И вот тут слушайте внимательно: с юридической точки зрения, когда совершено преступление и Вам причинён ущерб, преступник его возмещает либо добровольно, либо через гражданский иск в суде. А само уголовное дело – это разбирательство и наказание за само преступление! Понимаете. То есть уголовным делом мы его наказываем за то, что он совершил. Но вот возместит ли он Вам, даже если его признают виновным – это другой вопрос. А тут он согласен это сделать! Поэтому Вам очень повезло. Соглашайтесь принять от него сумму ущерба, его извинения, и всё тогда разрешится для всех лучшим образом. Вам – компенсация. Нам – дело в суд. Ему – судимость. Хорошо? Договорились?
– Да, я понял, мне главное, чтоб ущерб возместил!
– Вот, это главное. Будьте на связи, телефон не меняли? Я позвоню Вам, чтоб пришли, всё подписали.
Дознаватель с потерпевшим распрощались.
– Алексей Борисович, я с ним переговорил, – обратился уже дознаватель к Десяткину, – Дедушка, в принципе, согласен принять извинения и возмещение ущерба. Сейчас идите к нему и договаривайтесь. Только сделайте это искренне, дед всё-таки, жалко старика…
– Да, конечно, – Десяткин был уже как шёлковый.
– Мне потом отзвонитесь, как всё прошло, я скажу Вам, когда прийти, чтоб все вместе собрались у меня в кабинете, хорошо?
– Договорились. Спасибо.
На часах было двенадцать. Габоронов вместе с понятыми поехал назад к отделу, в надежде забрать свой автомобиль и добраться наконец-таки до дома с чистой совестью и чувством выполненного долга.
Впрочем, звук мелодии телефона дознавателя вновь напомнил, что он кому-то нужен.
– Да, Ольга Юрьевна, – ответил на звонок дознаватель, всё ещё следуя в комфортном «Фольксваген Туарег».
– Габоронов, ну как проверка показаний Десяткина, получается?
– Да, Ольга Юрьевна, пофоткались уже даже, всё нормально, – довольный подчинённый доложил о выполненной работе.
– Отлично! Уже обратно едешь?
– Да, я с понятыми, на их машине. Сейчас свою заберу и спать, – ещё раз напомнил о своём праве старший лейтенант милиции.
– Хорошо. Приедешь в отдел, зайди ко мне, пожалуйста, – попросила полковник Смирнова.
– Зачем ещё? – недовольно протянул старший лейтенант.
– Габоронов, надо! Дело срочное, но ненадолго. Давай, я тебя жду.
– Есть. Понял. Выполняю, – снова не радостно проговорил Габоронов.
По завершении разговора дознаватель выругался матом.
– Что там, Серёга? – поинтересовался Юра Видницкий.
– Как я люблю эту работу! – только и смог выдавить из себя что-то приличное Сергей.
– Я, честно говоря, вообще не понимаю, зачем ты работаешь в милиции?
– А куда идти?
– Надо искать, узнавать…
– Так некогда искать и узнавать, – засмеялся старший лейтенант.
– Какая у тебя зарплата? – прямо спросил Видницкий.
– Около шестнадцати, – невесело произнёс Сергей.
– Это ж мало для такой работы! – удивился друг, – Я вот, если штуку в день не заработаю, то мне как-то не по себе становится.
– Ну ты ж к себе не возьмешь? – снова заулыбался Сергей.
– А кем, Серёга? Мы со Светой всё успеваем делать… Итак иногда работы вообще мало, – оправдывался Юрий.
– Вот именно. Уйти из милиции можно. Только куда? Смотрю всё время на гражданских и не понимаю, как можно быть на вольных хлебах? Страшно, если честно. Ощущение нестабильности. В милиции появляется прям уверенность, что на гражданке не проживёшь. Заработки от случая к случаю. Это у всех ментов так, боязнь народного хозяйства. Опять же все грезят ранней пенсией. Можно отработать двадцать лет в таком режиме и на пенсию. Я, например, если доживу, то в сорок три уже пойти смогу. Буду получать тыщ десять. Бог даст, в адвокаты пойду. Не даст – в охрану, как большинство моих братьев милицейских. Вот и вся любовь!
– И ты это всё понимаешь, но всё равно работаешь? – удивлялся Видницкий.
– Не трепи мне душу. Я бы рад уйти, да только куда? Да и потом, как бы пафосно это не звучало: а кто останется? Кто работать тут будет? Кто будет справедливости помогать? К ней надо руку прикладывать! Наверное, в какой-то момент, после погружения в систему, ты приходишь к самой сути, что преступник должен сидеть в тюрьме. В милиции бывает разное, и не всех привлекают к ответственности. Я тоже слышу по телевизору, как миллионами воруют – и ничего. Но это всё абстракция. Это всё где-то там. А я тут. Конкретно сегодня, лично от меня зависит, пойдёт ли Десяткин в суд или нет. И я выбираю доделать это дело до конца, понимаешь?
– Да, пока у нас работают такие маньяки как ты, можно спать спокойно, – улыбнулся Видницкий, – Ладно, где тебя высадить?
– Вот тут, – показал на место около центрального проезда в ОВД Габоронов, – Спасибо Вам большое, ребята. Рад был увидеться! Наберу протоколы допросов – звякну, там только подписать надо будет!
– Давай, держись там! Если что-то надо, ты же знаешь, я всегда готов. До сих пор никак не забуду вашу…, – и Юра резко оборвался. Его супруга укоризненно посмотрела на него.