Шесть дней Кондора. Тень Кондора. Последние дни Кондора (сборник)
Шрифт:
Уже подойдя к лестнице с полной чашкой, Рональд услышал, как отворилась за его спиной дверь кабинета, и напрягся в ожидании нравоучений доктора Лаппе.
– …Э… гм… мистер Малькольм… можно вас на минутку?
Ф-фух. К нему обращался не доктор Лаппе, а Хейдиггер. Малькольм перевел дух и повернулся к хрупкому человечку, покрасневшему так сильно, что от его лысой макушки, казалось, исходил жар. Вечно накрахмаленный воротничок и узкий черный галстук туго перетягивали шею, едва не отделяя голову от тела.
– Привет, Рич, – улыбнулся Малькольм. – Как дела?
– Хорошо… Рон. Хорошо, – осторожно хихикнул Хейдиггер. Несмотря на полгода полного воздержания и напряженной работы, его нервы оставались напряжены как струна. Любой невинный вопрос о самочувствии
Что ж, любое разнообразие к добру.
– Конечно, Рич.
Они зашли в крошечный кабинет библиотекаря и сели – Хейдиггер за свой стол, Малькольм в единственное мягкое кресло, оставшееся от предыдущего домовладельца. Несколько секунд оба молчали.
Вот бедняга, подумал Малькольм. Запуганный до чертиков, но не потерявший надежды, что сможет дослужиться до былого положения. До допуска к самым секретным материалам, до перевода из этой богом проклятой бюрократической конторы в другую богом проклятую, но сильнее засекреченную. «Возможно, – думал Малькольм, – если тебе повезет, твой следующий кабинет будет окрашен в один из трех других цветов, создающих «более эффективную рабочую среду». Может быть, стены твоего нового кабинета будут окрашены в такой же славный голубой цвет, как у меня и сотен других правительственных служащих».
– Вот! – воскликнул Хейдиггер так громко, что голос его отдался эхом от стен. Громкость напугала его самого, так что он осекся, откинулся на спинку стула и попробовал еще раз: – Я… мне ужасно неловко беспокоить вас…
– Да нет, ничего.
– Ладно. Знаете, Рон… вы не против, если я буду называть вас Рон, нет ведь? Ну, вы ведь знаете, я тут у вас человек новый. Я решил покопаться в бумагах за последние несколько лет, ну, чтобы войти в курс… – Он нервно кашлянул. – Инструктаж доктора Лаппе страдал… скажем так… фрагментарностью. – Малькольм не удержался от усмешки. Всякий, кто мог посмеяться над доктором Лаппе, не мог не обладать некоторой крепостью яиц. Малькольм решил, что Хейдиггер ему, возможно, все-таки нравится.
– Так вот, – продолжал тот. – Ну… вы ведь тут уже два года, верно? С самого переезда из Лэнгли?
Верно, подумал Малькольм, кивая в ответ. Два года, два месяца и еще несколько дней.
– Да… Ну, я тут обнаружил некоторые… как бы сказать… нестыковки, которые мне хотелось бы прояснить, вот я и подумал, не могли бы вы мне помочь с этим. – Хейдиггер замолчал в ожидании утвердительного жеста Малькольма. – И я… я нашел две забавные вещи, вроде как разные. Первая касается расходов – ну, понимаете: выплаты, не учтенные в расходах на зарплату, и все такое. Но этого вы, наверное, и не знаете, это я сам как-нибудь разберусь. Но вторая имеет отношение к книгам, вот я и хочу посоветоваться с вами и другими аналитиками – вдруг удастся выяснить что-нибудь, прежде чем идти к доктору Лаппе с отчетом. – Хейдиггер помолчал. Малькольм снова кивнул. – Вам никогда не приходилось сталкиваться с недостающими книгами? Нет, постойте, – поспешно добавил он, увидев на лице Малькольма замешательство. – Позвольте, я поправлюсь. Вам никогда не приходилось сталкиваться с тем, что мы не получили заказанных нами книг… ну, или таких, которые мы должны были бы получить?
– Да нет, насколько мне известно, нет, – ответил Малькольм; все это начинало ему надоедать. – Вот если бы вы сказали мне точно, каких не хватает или какие пропали… – Конец фразы повис в воздухе, и Хейдиггер сразу же подхватил его:
– Ну, если на то пошло, я сам точно не знаю. То есть я даже не знаю, есть ли такие, а если есть, что это за книги или почему их не хватает. Все это очень… огорчительно.
Малькольм про себя согласился.
– Видите ли, – продолжал Хейдеггер, – где-то в шестьдесят восьмом году мы получили партию книг из Сиэттла, от нашего отдела закупок. То есть мы получили все книги, которые они нам послали, но я совершенно случайно обнаружил, что сотрудник, принимавший эту партию, расписался за пять коробок книг. Однако по накладной с подписью нашего агента в Сиэттле там значатся семь. Получается, у нас пропало два ящика книг, а самих книг вроде бы не пропадало. Вы понимаете, что я имею в виду?
– Угу, – слегка соврал Малькольм. – Я понимаю, что вы имеете в виду, хотя мне кажется, это, скорее всего, простое недоразумение. У кого-то, наверняка у какого-нибудь клерка, плохо с арифметикой. И вообще, вы сами говорите, собственно книги все на месте. Почему не оставить все как есть?
– Но вы не понимаете! – вскинулся Хейдиггер, подавшись вперед. Малькольм даже удивился настойчивости, что звучала в его в голосе. – Я же отвечаю за эти записи! Когда я принял дела, был уверен, что здесь все в порядке. А теперь я здесь, а в записях ошибка! Что-то не так, а если это обнаружится, виноват окажусь я! Я! – Он почти лежал животом на столе, и его голос снова отдавался эхом от стен и потолка.
Малькольму это решительно надоело. Перспектива выслушивать Хейдиггера с его инвентарными проблемами его совершенно не радовала. К тому же Малькольму не нравилось, как возбужденно горят глаза бухгалтера за толстыми линзами очков. Самое время уходить. Он подался навстречу Хейдиггеру.
– Послушайте, Рич, – сказал он. – Я понимаю, для вас это может составлять проблему, но я, боюсь, ничем не могу вам с ней помочь. Может, кому из других аналитиков известно больше, чем мне, но лично я в этом сомневаюсь. Если хотите моего совета, забудьте все это к чертовой матери и выкиньте из головы. Если вы еще не догадались, Джонсон, ваш предшественник, именно так всегда и поступал. Если вы хотите искать дальше, я бы не советовал вам идти с этим к доктору Лаппе. Он огорчится, запутает всю эту историю, раздует ее сверх всякой меры, а в проигрыше окажемся все мы.
Малькольм встал и пошел к выходу. У двери он оглянулся и увидел маленького, трепещущего человечка, сидящего над раскрытой папкой.
Только вернувшись к столу миссис Расселл, Малькольм позволил себе вздохнуть с облегчением. Он выплеснул остывший кофе в раковину, поднялся к себе в кабинет, сел, пукнул и закрыл глаза.
Когда спустя минуту он открыл их, взгляд его уперся в репродукцию «Дон Кихота» Пикассо. Репродукция висела на недокрашенной красной стене. Именно благодаря Дон Кихоту вышло так, что Рональд Леонард Малькольм вот уже два года занимал волнительную должность агента ЦРУ. В сентябре 1970 года Рональд сдал наконец так долго откладывавшийся им магистерский экзамен по литературе. Первые два часа все шло замечательно: он написал подробное разъяснение платоновских аллегорий пещеры, проанализировал душевное состояние одного из двух странников в «Кентерберийских рассказах» Чосера, обсудил роль крыс в «Чуме» Камю и с боем пробился сквозь попытки Холдена Колфилда из «Над пропастью во ржи» укротить свою гомосексуальность. Перевернув последнюю страницу, он с размаху врезался в кирпичную стену, гласившую: «Подробно проанализируйте по меньшей мере три существенных события «Дон Кихота» Сервантеса, включая символическое значение каждого из этих событий, его связь с остальными и сюжетом в целом. Покажите, как автор использовал эти события для характеристики Дон Кихота и Санчо Пансы».
Это произведение Малькольм не читал. Пять драгоценных минут он смотрел на страницу задания. Потом очень осторожно раскрыл экзаменационную тетрадь и начал писать:
«Я не читал “Дон Кихота”, но, кажется, он потерпел поражение от мельницы. Что при этом случилось с Санчо Пансой, я не знаю.
Приключения Дон Кихота и Санчо Пансы – дуэта, по всеобщему мнению, искавшего справедливости, – можно сравнить с приключениями двух самых известных персонажей Рекса Стаута, Ниро Вульфа и Арчи Гудвина. Так, например, в классической повести про Ниро Вульфа, “Черной горе”…»