Шесть футов земли истлевшей
Шрифт:
У меня сдавали нервы.
Я понимал, что это чушь, но мне казалось, что если я не выберусь из страны, меня утащит за собой нечто мерзкое и огромное.
В общем, хватит вам слушать мою печальную историю.
Вам она не интересна.
Ведь вы хотите услышать об Альберте Крофте и руке колдуна XVII века. И об этом я вам дальше и расскажу.
– 6-
Спустя две недели после нашего посещения кладбища в Старом Городе я
Как оказалось, это была чертовски плохая идея.
Потому что то, что лениво глодало мои нервы с тех пор, как мы вскрыли ту проклятую могилу, теперь начало жевать их всерьёз.
Сейчас объясню.
Я бы никогда не пришёл к Крофту без приглашения или без предупреждения.
Обычно он отправлялся в город и звонил мне оттуда, ведь телефона у него не было.
Стоило ему меня позвать, и я тотчас прибегал, взволнованный перспективой нового мрачного приключения.
Но на этот раз я решил заскочить без предупреждения.
Меня не покидало ощущение, что я должен зайти. И скорей всего, это стало моей самой крупной ошибкой.
Вюрцбург находился в двухстах километрах от Бад-Дюркхайма. Тем утром я вырулил на своём крошечном фиате на автобан, точно зная, куда направляюсь. Только вот не зная зачем.
Я осознавал, что не могу покинуть Германию, не предупредив Крофта.
Чувствовал, что должен это сделать.
Я несколько раз кругами проезжал мимо его высокого, закрытого ставнями дома, но так и не мог заставить себя остановиться.
Может, из-за нервов, а может из-за чего-то ещё, но при одной мысли о том, что мне придётся войти внутрь, у меня всё внутри сжималось.
Но пару кружек пива в городе - и вот у меня уже появились силы и мужество, чтобы закончить то, ради чего я приехал.
Солнце уже село; от реки тянуло холодным воздухом, а редкую растительность у дома Крофта затягивал туман.
Над головой светила полная, круглая луна, но свет её был не ярким, а тусклым и безжизненным, словно витающее над древним городом призрачное, восковое лицо.
Вюрцбуг... Город древностей и захороненных предметов, тёмных преданий и богохульных тайн, спрятанных в унылых садах.
Я постучал в покосившуюся дубовую дверь, и весь дом - от угрюмых, накренившихся шпилей и готических башен до обваливающейся кирпичной кладки и кровли - казалось, содрогнулся.
Возможно, у меня разыгралось воображение, но я был уверен, что этот высокий, загнивающий особняк на окраине Вюрцбурга заходил ходуном.
Он зашатался, вздрогнул и погрузился в тревожную тишину.
Он нависал надо мной, как выдернутый из чёрной, зловонной земли разложившийся чёрный скелет, излучающий злобу и ненависть.
Я постучал ещё раз.
Я слышал, как мой стук эхом отозвался в длинных узких коридорах, пронёсся по лестницам и умер
Шорох шагов... Усталое шарканье ног старого человека, у которого едва хватает сил двигаться.
Лязг замков, цепочек и отодвигание ржавых запоров.
Дверь со скрипом приоткрылась сантиметров на пять.
– Кто стучит? Кто там?
– спросил хриплый, надтреснутый голос сперва на немецком, а затем на английском.
– Кто стучал в дверь?
Я даже не сразу ответил, потому что, если честно, не был уверен, что это Крофт.
Этот надтреснутый, скрипучий голос...
И глухой, раскатистый, словно старик шептал в трубу.
Тусклый свет луны отразился в остекленевшем, выглянувшем в щель глазу.
– Крофт?
– прошептал я.
На пару секунд наступила тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием.
– Это ты, Криг? Да, ты... Можешь входить.
Я попытался сглотнуть ком, но в горле пересохло.
Я не мог поверить этому надтреснутому голосу... Он не был похож на привычный голос Крофта, хотя интонации были схожи.
Будто кто-то подражал ему.
Дверь открылась, и в проёме появилась фигура.
Меня посетило безумное желание развернуться и бежать, оставляя между мной и этим тошнотворным домом как можно больше километров.
Но я остался.
Я переступил порог и последовал за удаляющейся фигурой в кабинет - просторную комнату, в которой Крофт проводил большую часть времени.
Там было темно; помещение освещала единственная, догорающая на заваленном книгами столе свеча.
Крофт обогнул стол, и в дрожащем пламени я рассмотрел его сгорбленную, прихрамывающую фигуру.
– Ты в порядке?
– спросил я.
Он опустился в кресло, и я даже засомневался, что из них двоих хрустнуло: кресло или сам Крофт.
Дыхание старика было хриплым, клокочущим.
– В порядке, в порядке, дружище. Хотя, стоит признать, что меня знобит... Слишком много ночей мы с тобой провели на промозглых кладбищах, да?
Это была наша с ним частая шутка.
Я и не сомневался, что Крофт ответит именно так и, как всегда, отшутится.
Но вот его интонация, ударения на определённых гласных... У меня холодок пробежал вдоль позвоночника.
– От тебя ничего не было слышно, - всё, что я смог выдавить.
Крофт кивнул, и мне показалось, что даже для этого ему пришлось приложить немало усилий.
– Я же сказал, мне нездоровилось. Не сомневаюсь, что миазмы этого старого дома ядовиты для лёгких... И конечности постоянно коченеют... Не важно, скоро я поправлюсь, и тогда...
– Что "тогда"?
Но Крофт покачал головой, словно это не стоило обсуждения.
Он сидел в кресле, подальше от света, сгорбившись от усталости.