Шесть миров. Прелюдия

Демидюк Евгений Михайлович

– Эта экскурсия в параллельный мир - вроде шоковой терапии. Сразу снимает множество вопросов. Будет легче все воспринимать.

– Что шоковая - это точно!..

Так, негромко переговариваясь, мы прошлись по площади и двинулись обратно к тупичку.

После того, как мама Галины сумела втиснуться на повторное обследование, светило российской кардиохирургии примчался к нам, бросив все - и клинику, и клиентов. Он даже на обед не поехал, время которого подошло и который был уже заказан и оплачен, причем, не в самом

плохом ресторане. С шумом, гамом он прорвался в кабинет Иван Ивановича и, если бы у него был нож, то, наверное, приставил бы его к горлу Иван Ивановича. На все увещевания, он отвечал, с виду, вроде и спокойно, но явно, уже начиная злиться.

– Молодой человек!.. Не надо меня грузить всякими отговорками и недомолвками. Познакомьте меня с врачом, который лечил Галину Теплову, а уж дальше - я сам разберусь!..

– Я не пытаюсь вас заговорить. Я просто пытаюсь дать вам понять, что у нас совсем другой метод лечения. В корне отличный от традиционных, но, как видите, дающий отличные результаты, а с врачом вы, скорее всего, знакомы. Не так много у нас хороших кардиохирургов.

– И кто же это?..

. - Железнов Петр Викторович.

. - Он у вас работает?.. У него же своя клиника.

– Пока, не работает. Подрабатывает, но, вроде, собирается перебраться к нам, как только отстроимся по полной. На свою клинику уже нашел преемника.

– Даже так... Можно с ним переговорить?..

– Конечно... Правда, сейчас он не здесь, а у себя в клинике. И у меня к вам просьба - про все, что от него услышите, особо не распространять. Мы еще не готовы к конвейеру.

– Хорошо-хорощшо... Спасибо за содействие. До свидания.

– Не за что. До свидания.

Глава 8.

После второй встречи с Кириллом, Иван Петрович развил бурную деятельность. Для начала, составил список всех своих знакомых, которые могли бы заинтересоваться проектом и, одновременно, представляли интерес для самого проекта. Отсеял состоящих на действительной службе. С ними разберемся позже. Из оставшихся выбрал тех, кто мог в любой момент, грубо говоря, откинуть коньки.

Начать решил с самого старшего. Вернее, самой старшей. Верочка. Так называли ее все сотрудники, с какими она когда-либо работала. Ровесница революции. В этом году Верочке пошел девяносто третий год. Но старушка была еще очень активная и шебуршная, хотя уже начала жаловаться на все более и более прогрессирующие недуги.

В конце тридцатых годов, она попала в орбиту спецслужб и работала там до тех пор, пока не вышла на пенсию. Могла это сделать еще в 1972 году, но дотянула до 1982. В консультации не отказывала и после. Обращались к ней довольно часто, и лишь в 1992, когда развалился СССР, она отошла от дел. Очень обиделась на всех за то, что смогли допустить такое развитие событий.

Начинала она, как ни странно, в силовых структурах НКВД. Во время войны, большую часть времени провела за линей фронта, добывая разведданные. До Берлина добралась на полтора года раньше наших войск и поработала там очень основательно и продуктивно. Два раза была на грани провала, но выкрутилась. Не хуже, если не лучше, чем Штирлиц, в случае с чемоданом радистки Кэт. После войны, активно работала на ниве отлова 'своих' потусторонних коллег. То бишь - в контрразведке. Потом - в аналитических отделах КГБ, различного уровня. Вырастила целую когорту отличных спецов. Дотошных, внимательных и очень профессиональных. Подчиненные ее одновременно и боялись, и любили. Но даже те, кто не любил, уважали. Она, и после выхода на пенсию, довольно часто, постреливала в тире Конторы. А кроссы, вроде, бегает и до сих пор. Вот, к такой старушке, и отправился Иван Петрович, в первую очередь.

'Амулет' светился зеленым. В чем, Иван Петрович и не сомневался. Вспомнив окончание разговора с Кириллом, Иван Петрович, в очередной раз, мысленно хмыкнул: 'Вот ведь, ухарь. Уел-таки'. Но, хотя, самолюбие и было задето, здравый смысл говорил, что, именно такой подход, и нужен. Мало ли, какой человек попадется. Чужая душа - потемки, а тут, как оказалось, и 'подсветить' можно. Было бы очень жаль, если бы он эту проверку не прошел.

– А, блудный сын, явился... Что это - такое большое - сдохло, что ты обо мне вспомнил?.. Проходи, дорогой, проходи...

– Нет, Верочка, не сдохло, а скорее - родилось. А что, до величины, то не просто большое, а - огромное!..

– Ух, ты... Всегда ты умел заинтересовать собеседника, с первых слов. Но думаю, сейчас мой возраст несколько ограничит мою заинтересованность. Поверь на слово, хотя, в душе, я - еще ого-го, но года дают о себе знать. А, в последнее время, уже сильно.

– Верочка, я тебе сейчас такое предложу, что отказаться ты не сможешь, не смотря на все твои года. Хотя, в первый момент, решишь, что я - явно, не в себе. Но поверь, все, что скажу, - чистейшая правда.

– Ладно, Филин, проходи, присаживайся. Обещаю, с налету, перья выдирать не буду...

Иван Петрович вошел, в не очень большую, но очень уютную гостиную. Все было опрятненько и очень по-домашнему, но все же - чувствовалось некоторая недостаточность средств.

– Нет-нет, не на стульчик... Присаживайся в кресло. Я сейчас чайку организую.

– Может, не стоит беспокоиться?..

– Нет уж, в кои веки, ты ко мне выбрался. Уж, от чайка, не отвертишься. Боле крепкого - не предлагаю. Тебе, одному, будет потреблять неловко, а я уже не могу, - сказала Верочка и посеменила на кухню.

Иван Петрович уселся в кресло, поерзал, устраиваясь, и вынул артефакт 'визира'. Положил его на стол и стал ждать...