Шесть могил на пути в Мюнхен
Шрифт:
Он оказался на Рипербан, в знаменитом районе Гамбурга, отведенном под легальную проституцию. Кругом неспешно и во множестве прогуливались мужчины. На первый взгляд трехэтажные здания цвета имбирного пряника ничем не отличались от других. Одно исключение: окна первых этажей походили на витрины, и прекрасно было видно, что творится внутри. В креслах и на диванах сидели молоденькие девушки, читали, попивали кофе, болтали или просто мечтательно смотрели в потолок. Таких красавиц Роган никогда не встречал.
Некоторые из них делали вид, что наводят порядок на кухне, но на них не было ничего надето, кроме фартучков, доходивших до середины бедра,
На глаза ему попалась одна блондинка. Она читала книжку, сидя за оцинкованным столиком в кухне. Выглядела такой одинокой, глаз на людную улицу не поднимала; возле раскрытой книги — пятно от пролитого кофе. Роган стоял у окна и ждал, когда она поднимет голову, хотелось увидеть ее лицо. Но она все не поднимала. Может, она уродлива, как черт, подумал Роган. Он был готов заплатить ей тридцать марок, чтобы на какое-то время забыться, передохнуть, прежде чем предпринять долгий путь до гостиницы. Ему было вредно перевозбуждаться, врачи предупреждали об этом, а женщина с безобразным лицом возбудить не может. Из-за пластины в черепе Рогану не рекомендовалось пить крепкие спиртные напитки, чересчур активно заниматься любовью, даже злиться. А вот на тему того, можно ли ему убивать, не было сказано ни слова.
Войдя в ярко освещенную кухню, он увидел, что девушка очень красива. Она с сожалением закрыла книгу, встала, взяла его за руку и повела во внутреннее помещение дома. Роган ощутил бешеный прилив желания, от которого задрожали колени и зачастило сердце. Очевидно, добавилась реакция на убийство с последующим бегством, ему казалось, он вот-вот потеряет сознание. Он тяжело опустился на край постели, откуда-то издалека донесся юный певучий, как флейта, голос:
— Что с вами? Вы больны?
Роган отрицательно помотал головой и потянулся за бумажником. Бросил несколько купюр на постель и сказал:
— Покупаю тебя на ночь. Задерни штору. А потом… дай мне просто поспать. — Девушка пошла на кухню, Роган достал из кармана рубашки пузырек с таблетками, высыпал на ладонь две, закинул в рот. Это последнее, что он помнил, прежде чем погрузиться в забытье.
Проснувшись, Роган увидел, как сквозь пропыленные стекла окон спальни просачивается мутно-серый свет. Огляделся. Девушка спала на полу, прикрывшись тонким одеялом. Роган перекатился на другой бок, чтобы встать с постели с другой стороны. Опасные симптомы о себе больше не напоминали. Кровь не пульсировала под серебряной пластиной, голова перестала болеть.
Из бумажника ничего не пропало. Пистолет по-прежнему лежал в кармане пиджака. Что ж, мне попалась честная девушка, к тому же наделенная здравым смыслом, подумал Роган. Он обошел постель, чтобы разбудить ее, но она уже проснулась и поднималась на ноги, ее красивое тело сотрясала зябкая дрожь.
В комнате, как заметил Роган, сильно пахло розами, розы были вышиты на оконных занавесках и постельном покрывале. Даже ночную рубашку девушки тоже украшали мелкие вышитые розочки. Она улыбнулась:
— Я Розали. Мне нравится все, связанное с розами, — запах моих духов, вышивка на одежде, все.
Она как-то очень по-детски гордилась своим пристрастием к розам, точно оно придавало ей особую значимость. Роган счел это забавным. Сел на постель, поманил ее к себе. Розали подошла, встала у него между ног. Он ощущал нежный аромат, пока она медленно стягивала через голову тонкую ночную рубашку. И вот он увидел груди с розовыми сосками, напоминающими клубничины, длинные белые бедра. А потом ее тело обвилось вокруг него, точно нежнейшие шелковистые лепестки, полные полураскрытые губы коснулись его губ и затрепетали от страсти.
Глава 02
Рогану так понравилась эта девушка, что он решил поселить ее у себя в гостинице на всю следующую неделю. Это предполагало сложные финансовые переговоры с владельцем, но тот в целом не возражал. Розали же была в полном восторге. А что касается Рогана, он испытывал почти отеческое умиление при виде того, как она радуется.
Она пришла в полный восторг, узнав, что гостиница не простая, а известный на весь мир отель под названием «Виер Ярецайтен», самый роскошный в послевоенном Гамбурге. И что все услуги тут оказываются в духе добрых старых традиций времен кайзеровской Германии.
Всю неделю Роган обращался с Розали как с принцессой. Дал ей денег на новую одежду, водил в театр и дорогие рестораны. Девушка она была пылкая, нежная и одновременно — отмеченная какой-то странной отстраненностью, приводившей Рогана в недоумение. Она относилась к нему как к предмету или существу, которое следует любить, ну, как относятся, к примеру, к собаке или другому домашнему питомцу. Она гладила и ласкала его тело как-то бездушно, так поглаживают меховое манто, тихо мурлыкая от удовольствия. Однажды она вернулась из магазинов раньше, чем он ожидал, и застала его за чисткой «вальтера Р-38». То, что Роган является владельцем огнестрельного оружия, ничуть ее не смутило. Ей было все равно, и никаких вопросов по этому поводу она ему не задавала. Отчасти Роган испытал облегчение, увидев такую реакцию, с другой стороны, она показалась ему неестественной.
Опыт приучил Рогана к тому, что после убийства нужно хотя бы неделю передохнуть. Следующим пунктом назначения был Берлин, и Майкл никак не мог решить, стоит ли брать Розали с собой в этот поделенный на две части город. В конце концов, решил, что нет. Ведь все могло закончиться скверно, да и девушка по его вине может пострадать. И вот в последнюю ночь он сказал ей, что завтра прямо с утра уезжает, и отдал все деньги, что были в бумажнике. Она как-то странно-рассеянно взяла эти купюры, бросила на кровать и начала раздеваться. И никаких эмоций, кроме чисто физического животного голода по его телу. То была последняя их ночь, и ей хотелось заниматься любовью бесконечно. Как бы между прочим, Розалии спросила:
— Зачем тебе ехать в Берлин?
Роган уставился на ее гладкие кремовые плечи.
— По делу, — коротко ответил он.
— Я заглянула в твои особые конверты, посмотрела все семь. Вот и захотелось узнать о тебе больше. В ночь, когда мы познакомились, ты убил Карла Пфана, и конверт, где лежит его фотография, помечен цифрой «два». А на конверте, где снимок Альберта Мольтке, стоит номер один, так что я пошла в библиотеку и просмотрела венские газеты. Мольтке был убит месяц тому назад. А в твоем паспорте есть отметка, что ты в это время как раз находился в Австрии. Конверты под номерами три и четыре помечены именами Эрика и Ганса Фрейзлингов, они проживают в Берлине. Так что ты собираешься в Берлин завтра прямо с утра, чтобы убить их. И еще собираешься убить троих человек, под номерами пять, шесть и семь. Так или нет?