Шесть
Шрифт:
Возвращаюсь к своей книге, несколько минут неосознанно читая, а потом закрываю её и осторожно, стараясь не шуметь, поднимаюсь и собираюсь уходить, как мисс Пеллетье разрушает тишину, заставляя меня остановиться.
– Можем встретиться завтра у меня дома после заката, – её голос приятно обволакивает, внушая доверие. – Если хочешь, – спокойно добавляет она, хотя что-то мне подсказывает, что она откуда-то знает о моей заинтересованности в её таинственной личности.
Я согласно киваю, и на её лице с бледными веснушками расцветает обаятельная улыбка. Улыбаюсь в ответ и покидаю здание библиотеки, тут же попадая под тяжёлый ливень. В лице мисс Пеллетье есть
Что ж, за сегодня случилось слишком много странных вещей. Во-первых, я нашла осколок метеорита, о котором толком ничего не могу узнать, во-вторых, встретила человека в чёрном, который наблюдал за мной. И в-третьих, мисс Пеллетье улыбнулась мне и предложила встретиться. Слишком много загадочного для одного дня.
Прихожу домой и рассказываю Агате о случившемся в библиотеке, а именно – о мисс Пеллетье.
– Она позвала тебя к себе домой? – удивлённо переспрашивает она, не веря услышанному. Я энергично киваю. – Зачем бы ей понадобилось это делать? Она же даже не знакома с тобой.
«Может, она так и знакомится?» – жестами спрашиваю я.
– Мне так не кажется, – скептически отвечает Агата. – Может она вообще связана с тем человеком, которого ты встретила утром, мы можем предполагать всё, что угодно.
«Поэтому я завтра пойду к ней и попытаюсь что-нибудь выяснить!»
– Думаешь, она знает язык жестов?
«Возьму с собой блокнот», – закатывая глаза, объясняю я.
– Она живёт на самой окраине с восточной стороны? – снова киваю. – Хорошо, тогда я хотя бы знаю, где тебя искать, – смотрю на неё взглядом, выражающим что-то вроде «ты серьёзно?», а она продолжает: – Да, не спорю, возможно она просто хочет познакомиться с тобой, но я склонна не доверять странным приезжим, которые ведут скрытный образ жизни, а потом ни с того, ни с сего предлагают одному из местных жителей прийти в гости.
«Всё будет хорошо, – заверяю я, получая в ответ вопросительный взгляд. – Я это чувствую, – поясняю, и Агата усмехается. – Серьёзно. Я встретила её сегодня утром, и она мне почти улыбнулась. Значит, она действительно не имеет ничего плохого на уме».
– А, ну раз уж улыбнулась, тогда я спокойна, – добродушно-саркастически произносит Агата.
«Ты не понимаешь: она до этого никогда никому не улыбалась».
– Ладно, Мелани, – она проходит на кухню и ставит на плиту чайник. – Я всё равно не смогу тебя переубедить, так что делай так, как считаешь нужным. В конце концов, ты умеешь чувствовать людей, понимаешь, кому стоит доверять, а кому – нет, – она достаёт две кружки. – А с тем камнем что? Узнала что-нибудь?
Рассказываю ей все свои умозаключения, к которым пришла ещё в библиотеке. Поначалу Агата задумчиво смотрит в окно, а затем, когда вскипает чайник, она выключает конфорку и, занимаясь приготовлением чая, говорит:
– Хорошо, это метеорит. Но откуда бы ему здесь взяться? Ты сама мне говорила, что его как будто бы подкинули, а это очень странно, потому что вместо того, чтобы кому-то отдавать такой камень, лучше оставить его себе. Не вижу в этом действии никакой логики, – она молчит пару секунд. – Хотя этот вариант кажется более правдоподобным.
«Я думаю точно так же, как и ты, – соглашаюсь я. – Только ещё мне кажется, что человек в чёрном каким-то образом связан с моей находкой».
– Вполне возможно.
Она ставит на стол две чашки чая, и мы отвлекаемся от этой темы.
Глава 7. Марко Фернандес
Приятный ветерок просачивается в комнату сквозь приоткрытое окно, охлаждая. Я медленно поглаживаю Руби по обнажённой спине, ведя пальцами по плавным изгибам её тела. Она, удобно устроившись на моей груди, почти не шевелится, наслаждаясь моментом. В голове всё крутится вопрос, который не покидает меня со вчерашнего визита к другу Руби.
– Как думаешь, сколько в мире людей с такими способностями помимо нас? – спрашиваю я в пустоту, зная, что всё равно не получу ответ на заданный вопрос.
– Не знаю, – честно произносит Руби, задумавшись. – Может, мы вообще единственные, у кого есть способности?
– Я так не думаю, – тут же отвечаю я.
– Почему? Ты не можешь быть в этом уверен, – не разрывая объятий, она меняет положение головы, устанавливая зрительный контакт. Даже в темноте – пусть и немного прерываемой ночником – заметен их отблеск. – Да это и не так важно…
– Это важно, – обрываю её, переставая скользить пальцами по телу. В комнате повисает напряжённое молчание, и я пытаюсь это исправить. – Я имею в виду, что… неизвестно, что у них на уме. Если их много, то рано или поздно они могут объединиться для не самой благородной цели.
Руби снова меняет положение, на этот раз на точно такое же, что было до этого. Похоже, обстановку разрядил: в комнате больше не царит напряжённость. Я не стал говорить ей истинную причину моих опасений насчёт других людей, которые также имеют сверхспособности, чтобы случайно не оттолкнуть её от себя. Мне нравятся наши взаимоотношения, но одно неверное слово может их разрушить, а я ни в коем случае не хочу этого допустить. Так что лучше пусть думает, что я опасаюсь тех людей по причине того, что они могут причинить вред, а не потому что могут стать для меня помехой.
– Мы в любом случае не можем знать ответ на этот вопрос, – после задумчивой паузы произносит Руби. – К тому же нельзя исключать и то, что они могут стать нашими друзьями, ведь не все люди плохие. А если твои опасения когда-нибудь подтвердятся, то… – она секунду замолкает. – Я не хочу об этом думать, тем более на ночь. Это совершенно бессмысленно, – в её голосе я улавливаю напуганные нотки.
– Все опасности пройдут мимо тебя, – говорю я, сильнее прижимая её к себе. – Обещаю.
Она ничего не отвечает. То ли она не видит в этом необходимости, то ли считает, что опасности неминуемы, но не хочет об этом спорить. Она лишь подтягивает одеяло, и я заботливо укутываю её. Я действительно не хочу, чтобы она как-то пострадала из-за чьих-то – будь то даже моих или её собственных – сверхспособностей. Не хочу видеть в её глазах боль или разочарование. Хочу, чтобы она была счастлива.
Постепенно комната погружается в полную тишину, и даже лёгкий ветерок из окна гуляет абсолютно бесшумно. Ночник тускло освещает угол мягко-зелёным цветом, не давая темноте подступиться к нему. Почему именно зелёный? Неужели он отгоняет все страхи лучше любых других цветов? Или Руби наугад выбрала цвет, не придавая никакого символического значения?
Отвожу взгляд от ночника и закрываю глаза, постепенно погружаясь в глубокий сон.
Утром я просыпаюсь позже Руби, прямо как в прошлый раз. Смотрю на время и с удивлением отмечаю, что сейчас почти одиннадцать утра; а по ощущениям как будто не выспался. Поднимаюсь и одеваюсь, а затем выхожу из спальни в поисках Руби, которая оказывается в гостиной. Она отрывает взгляд от книги и смотрит на меня с мягкой полуулыбкой.