Шесть
Шрифт:
Отчего-то не отбрасываю камень на землю, словно он меня чем-то притягивает, а продолжаю идти, сжимая его в руке. Невольно вспоминается наша первая с Максом встреча: в небе точно так же кружили снежинки, и я тоже споткнулась обо что-то, только в тот раз от падения меня спас именно Макс. Я как-то глупо пошутила, он посмеялся, завязался разговор… а через некоторое время мы начали встречаться. Между нами была необъяснимо сильная связь, мы были знакомы всего неделю, но чувствовалось, будто всю жизнь. И во что это всё превратилось…
Когда я дохожу до дороги, несколько слезинок всё же скатываются по щекам. Внезапно
***
До того, как прийти в себя, первое, что я чувствую – боль. Она растекается по телу, словно густая лава, нарастая с каждым мгновением. Медленно прихожу в себя, и боль ослабевает. Поначалу яркий свет слепит, но постепенно глаза привыкают, и уже не кажется так светло. Я… в больнице. За окном – темень, значит, ночь. Больничная койка не слишком твёрдая, но и не настолько мягкая, чтобы было комфортно лежать. Всё тело затекло. Наверное, я очень долго лежала в одном положении.
Дверь в палату бесшумно открывается и входит не очень приятная на вид женщина. Она выглядит опрятной, но отчего-то отталкивает даже при мимолётном взгляде на неё. И белоснежный идеально выглаженный халат не улучшает ситуацию.
– Помните своё имя? – спрашивает она будничным тоном.
– Да, – будто бы для подтверждения своих слов киваю головой, а эта женщина смотрит на меня требовательным взглядом. – Екатерина Карпова, – чуть тише проговариваю я, и она удовлетворительно кивает. Неужели нельзя было напрямую спросить, как меня зовут? В конце концов, меня спросили, помню ли я, и на этот вопрос я ответила, а про «назовите имя» речи не шло! Ещё и смотрела на меня взглядом «с какими дураками приходится работать».
Она рассказывает, что у меня есть несколько серьёзных ушибов, и это, как выяснилось, абсолютное чудо, потому что обычно после того, как кого-то сбила машина, последствия намного хуже, редко обходится без переломов и сотрясения мозга. Цитируя её слова: я ещё легко отделалась. Однако всё же ещё пару дней мне стоит провести в больнице, и только после этого я смогу отсюда ретироваться.
После надлежащего осмотра, прежде чем женщина разворачивается и уходит, я отчётливо слышу пустяковый, но весьма странный вопрос: «Когда же наступит утро?» Уже хочу ответить на него, но отчего-то решаю это не делать. Я, нахмурившись, смотрю на неё, пытаясь понять, спрашивает она меня или это риторический вопрос, пока не приходит осознание, что её губы были сомкнуты во время вопроса. Она уже выходит из палаты, а я всё ещё остаюсь сидеть в недоумении на больничной койке. Может, это я мысленно задала себе этот вопрос, но почему-то подумала, что произнесла его женщина? Да нет же, когда я думаю, не слышу никакие голоса в голове, а здесь отчётливо слышала! Но губы были сомкнуты!
Голова начинает гудеть, словно по ней проезжается машина, и я принимаю положение лёжа, хотя это вовсе не помогает. Хорошо, сойдёмся на том, что вопрос был действительно её. Тогда как она его произнесла, не открывая рта? Ну не мысли же я прочла, в конце-то концов! Хотя… да нет, бред. А вот то, что я действительно слышала голос в голове, очень сильно меня беспокоит – кажется, это признак какого-то психического расстройства. Слуховые галлюцинации? Может, это всё последствия несчастного случая?
Но, возможно, один раз – не считается? Я услышала вопрос, которого на самом деле не было, всего один раз. Если бы я была сумасшедшей, то это бы повторилось несколько раз, ведь так? Хотя, что мешает этому голосу повториться? А может женщина действительно произнесла вопрос, просто мне показалось, что она не открывала рот? Тогда это уже зрительная галлюцинация. Всё сводится к тому, что я… сумасшедшая. Нет, не сумасшедшая, это просто последствия несчастного случая! Меня сбила машина, очевидно же, что с головой не всё в порядке будет. Ведь так? Да, наверное.
Палата погружается в неестественную тишину, оставляя меня один на один с собственными мыслями.
Проведя в больнице почти три дня, я заметила, что моё состояние ухудшилось. Нет, внешне со мной всё хорошо: ушибы больше не донимают, осложнений никаких нет, с головой тоже всё в порядке. Под «ухудшилось» я подразумеваю тот случай с «немым» вопросом. На следующий день после необычной слуховой галлюцинации я что-то услышала, чего не было на самом деле, ещё два раза – и оба раза это нечто исходило от той самой женщины. На второй день после первого случая стало ещё хуже, я слышала «немые» слова уже от нескольких людей. И сегодня, в день выписки, эти голоса в голове начали перебивать мои мысли. Конечно, сконцентрировавшись, я могу прогнать голоса, но они точно вернутся.
Оказавшись дома, с облегчением выдыхаю – ничего лишнего теперь не слышу. Довольно улыбаюсь и набираю ванну, чтобы наконец расслабиться. Наверное, это и правда были последствия несчастного случая, которые теперь уже прошли. А я уже подумала, что в самом деле сошла с ума.
Горячая вода расслабляет, отчего я прикрываю глаза, наслаждаясь приятным времяпрепровождением. Неожиданно слышу приглушенный голос в голове: «Чёрт, нужно замаскировать!» Резко принимаю положение сидя в ванной, перепугано смотря по сторонам. Опять эти странные голоса!
«Если родители заметят, мне конец! – проносится в голове взволнованный девичий голос, а затем я слышу, как наверху кто-то что-то роняет. – Да блин! – на этот раз к взволнованности прибавляется ощутимое раздражение, и сам голос становится громче. – Времени совсем мало, нужно хотя бы тональником замазать».
На этом сумасшедшее выступление заканчивается, оставляя меня в недоумении. Это можно было бы списать на то, что девушка слишком громко говорила, поэтому я её и услышала, однако тогда бы её голос доносился откуда-то сверху и был приглушённым, а я слышала так, словно на меня надели наушники и включили аудиозапись. Я снова принимаю положение лёжа, ощущая горячую воду, и пытаюсь расслабиться – в конце концов, сейчас ничего лишнего я не слышу.