Шестая организация

Талова Татьяна

Мне казалось, она летит и падает очень, очень долго, и я не мог оторвать взгляд. Часть моего тела. Часть меня. Забавно, как все стало материально после смерти.

– И что?
– медленно спросил я.
– Мне принести ее обратно? В зубах, как пес?

– Какая фантазия, - поморщился Моэм.
– Что ты чувствуешь?.. Не ухмыляйся и понимай все буквально. Что ты чувствуешь на месте отрубленной руки?

Крови не было совсем. Пожалуй, только если провести пальцем по ране, останется несколько капель.

– Пусто, - просто сказал я.

– Во-о-от, -

довольно отозвался Моэм.
– Знаешь, как я управляю тобой? Во мне сейчас тоже чего-то не хватает. Сознание делится на части, и одна из них находится в чужом, мертвом теле. Считается, что это дар - так расшвыриваться собой. Мало у кого получается... из живых. С тобой все должно быть гораздо легче, в конце концов, из твоего тела мы сделали всего лишь ловушку, клетку для духа.

– И?

– Делись. Делись на части и доставай свою проклятую конечность.

– Это все?

– Именно. Я могу ждать сколько угодно долго.

Я представлял, что моя изуродованная рука становится щупальцем и дотягивается до кисти. Я хотел ее вернуть. Концентрировал внимание на недостающем фрагменте "клетки", а Моэм тихо смеялся, глядя, как неловко при этом дергается культя.

– Идиот, - внимательные злые глаза за поблескивающими стеклами очков просверливали насквозь.
– Твое тело беспомощно, так зачем ты пытаешься двигать им?

– Само, - глухо ответил я.
– Я не понимаю, как...

– Казалось, ты смирился с мыслью, что умер, - эта фраза показалась мне страшной, но лишь на миг.
– Но - нет. Выходит, нет. А значит, не сможешь использовать ни одно из преимуществ своего нового существования. Отрубить тебе руки, ноги, и оставить в запертой комнате - что будешь делать? Звать на помощь, смотреть, вот как сейчас, на части своего тела - до тех пор, пока даже кости не превратятся в труху? Прекрасная вторая смерть!

– А ты... разве ты не можешь контролировать... и кисть? Одновременно?
– спросил я.

– Нет, - улыбнулся Моэм.
– Это ведь просто плоть.

– Я вспоминаю...
– тихо пробормотал я, глядя ему в глаза и стараясь не показать виду, что отрубленная кисть поскребла ногтем обивку пола.
– Нас учили, еще в школе, что всем на свете правит любовь. И доброта спасает жизни.

Теперь пустота ощущалась сильнее, забытое чувство падения вверх - такое бывает за миг до сна. Я смотрел шаману в глаза, зная - Моэм слишком горд и самолюбив, чтобы отвести взгляд, - и в то же время видел не его глаза, а ползущую кисть. Пальцы сгибались, подтягивая ладонь и запястье, медленно и неуклюже - так же я начинал ходить.

– К чему ты это?
– хихикнул Моэм.
– Школьная программа не изменилась со времени моего выпуска.

Кисть застыла на краю светового пятна. Сначала согнулся и выпрямился указательный палец, потом средний, безымянный... Я продолжил говорить, потому что шаман задал вопрос.

– Я удивляюсь, - произнес я.
– Почему тогда моей движущей силой является...

– Злость?
– осведомился Моэм.

– Злость, - кивнул я. Словно запущенный из рогатки камень, кисть преодолела

расстояние в метр и вцепилась Моэму в глотку. Он потерял контроль, и я бросился вперед, повалив шамана на пол. Упершись обрубком ему в грудь, ногой отшвырнул подальше клинок и заворожено смотрел на свои руки - целую и разрубленную. Меня восхищало и пугало виденное. Правая рука существовала... фрагментами! И с каждым из них я чувствовал связь.

– А вот теперь, - прохрипел Моэм, - я могу управлять и твоей кистью.

– Давай, - прошипел я, наклоняясь и сдавливая его шею сильнее.
– Теперь ты - пробуй.

Трудно сконцентрироваться, когда умираешь.

Он хрипел. Руки скребли по полу. Глаза сначала распахнулись широко-широко, а затем стали закатываться, веки дрожали.

– Пробуй, - повторил я.

И вдруг очнулся. Разжал пальцы, сел в стороне. Моэм вдохнул прерывисто, с сипом, переворачиваясь на живот. Кисть взобралась на колено проворно, как паук, оттуда - по груди на плечо. Я посмотрел на нее. С детства любил больших пауков. Дед сейчас держит четверых, раньше было штук десять. Я всегда с ними играл. То есть, они-то просто ползали по мне, но было весело.

– Моэм, - позвал я.
– Возвращайся.

– Уже, - подал голос шаман.
– Сволочь...

– Добился, чего хотел?
– равнодушно спросил я, снимая кисть с плеча целой рукой, как когда-то возился с пауками. Жаль, не мог погладить ее, держа на ладони.

– В целом, - шаман потрогал шею, будто проверяя, осталась ли она на месте.
– Признавайся, убить хотел?

– Нет, - подумав, ответил я.
– В какой-то момент хотелось проверить, дотянусь ли до пола большим и указательным пальцем, а об убийстве не думал...

Я полагал, на этом первый урок закончится, но Моэм и не думал прекращать занятие.

– Знаешь, в чем опасность для тебя, - вновь начал объяснять он, словно ничего не случилось.
– При всех этих фокусах с ползающими конечностями...

– И прыгающими, - не без гордости добавил я.

– Да хоть бегающими, - хмыкнул Моэм.
– Чтобы убить человека, достаточно его сильно повредить. Ну, с тобой, конечно, надо будет постараться, но все равно - дух без оболочки исчезнет, улетит... Не отвлекайся!

В данный момент я пытался пододвинуть к себе меч, толкая его пальцами свободно гуляющей по полу кисти.

– Важно не только уметь разделить ту силу, что живет в тебе, но и в нужный момент собрать в определенном месте. Вот почему тебя можно будет восстановить по одному фрагменту, - Моэм склонил голову на бок и перешел к примерам:

– Скажем, когда тебя станет разрывать на куски...

– А такое будет?

– Понятия не имею, - признался шаман.
– Гипотетически, возможно все. Ты попросту не сможешь понять, чем управлять, чтобы сохраниться. Ну а разделиться на тысячи частей одновременно - это никому не под силу. И тогда...
– он постучал себя пальцем по лбу.
– И тогда нужно будет быстро прикинуть, в какую часть тела лучше всего запихнуть все то, что ты привык считать собой. Понимаешь?