Шестьдесят смертей в минуту
Шрифт:
Когда закончился спуск, Урузбеков оставался спокоен; он знал, что беглецам деваться некуда, только удивлялся в душе упорству и бесконечной животной тупости этого ветеринара. У него земля горит под ногами, жизни осталось на пять минут, а он прется куда-то, будто на краю равнины его ждет спасение.
– Не люблю тупых ослов, – сплюнул под ноги Урузбеков. Ветер унес его слова.
Акилов понял, что выиграл пари. Ему захотелось пожать руку Диме Радченко, когда тот остановился у вертолета, опустил женщину на землю и что-то
– Ты молодец! – прокричал Акилов. – Это за вами погоня?
Радченко не ответил, он показал пальцем на Джейн и крикнул.
– Заносите ее в вертолет!
Акилову показалось, что он ослышался. Он спросил оборванца, чего ему надо, но на этот раз слов командира не услышал Дима. А командир увидел пистолетный ствол, направленный ему в грудь.
– Грузите ее! – орал Радченко, тыкая командира стволом пистолета. – Живо! Ну, хрен ли ты вылупился?
Шерали стоял чуть в стороне и переводил взгляд с незнакомца на командира, а потом на карабин, лежавший на земле рядом с кострищем.
– Ну, ты чего, не слышал? – закричал на штурмана Акилов. – Женщина ранена. Бери ее под плечи…
Через минуту Джейн лежала в салоне вертолета на пустых мешках из-под картошки, штурман и командир вертушки заняли место в кабине. Радченко, прихватив карабин, тоже залез в салон. Он еще не захлопнул дверь, когда ударили первые выстрелы. Пули пробили дюраль в двух местах, третья пуля прошла через иллюминатор, еще пара ударила куда-то ниже, задев стойку переднего шасси. Радченко шагнул в кабину, приставил пистолет к затылку командира.
– Я не могу взлететь! – крикнул пилот. – Нас расстреляют в воздухе. Нам не выбраться.
– Взлетай! – заорал Радченко. – Иначе пришью, а он сядет на твое место, – и показал стволом пистолета на штурмана. Свободной рукой сграбастал командира за ворот форменной куртки и с силой тряхнул. – Поднимай машину, гад!..
Двигатели заработали громче, вертушка задрожала, готовая то ли взлететь, то ли развалиться на куски. Новые выстрелы ударили по борту, пули разорвали обшивку в нескольких местах. Радченко вывалился из кабины пилотов, упал на пол салона, подтянул к себе карабин и прижал глаз к резиновой гармошке оптического прицела.
Он видел высокого мужика в жилетке на голое тело, покрытое татуировками. Человек взмахнул карабином, что-то закричал и прицелился в вертолет. Радченко срезал его выстрелом в грудь. Второй боец присел на колено, готовясь прицелиться и выпустить в вертолет автоматную очередь. Дима выстрелил дважды – и оба раза попал. Человек схватился руками за окровавленное лицо и рухнул на землю.
К вертушке бежали еще трое бойцов с автоматами наперевес. Впереди несся капитан Урузбеков. Он остановился, чтобы перезарядить автомат, вытащил и бросил на землю расстрелянный магазин, вставил на его место снаряженный, передернул затвор. Радченко увидел, как прицельные нити оптического прицела сошлись на груди Урузбекова, и, не мешкая, нажал на спусковой крючок.
Капитан выронил автомат, взмахнул руками и опустился
Вертолет заревел, завибрировал сильнее, и наконец колеса оторвались от земли. Радченко захлопнул дверь, отбросил в сторону карабин и подполз к Джейн. Она лежала на мешках, часто моргая, смотрела на него и, кажется, ничего не понимала.
– Мы оторвались! – прокричал Дима. – Все кончено, слышишь?!
– Все кончено, – повторила Джейн и не поверила своим словам.
На месте, где только что стоял вертолет, поднялся высокий столб песка и пыли. Машина пролетела над поселком Измес и скрылась за холмом. Жители, услышав первые выстрелы, давно разбежались по домам и заперли двери. На улице остался только беспризорный мальчишка, катавший железный обруч от бочки, и еще старик, сидевший на земле возле колодца.
Мальчишка бросил катать обруч, поднял голову кверху, ладонью закрывая глаза от солнца, и стал смотреть, как вертолет, набрав высоту, летит к ближнему холму и пропадает из виду. Старик тоже поднял голову и помахал вслед вертолету рукой.
Месяц спустя
К главному входу ведомственной больницы подъехал «Мерседес» представительского класса. С заднего сиденья выбрался Дима Радченко, одетый в серый итальянский костюм, бордовый галстук и туфли из полированной кожи. Он вытащил корзину белых роз и бумажную сумку, в ней лежал подарок, упакованный в золоченую бумагу. Поправив галстук, вошел в вестибюль, по лестнице поднялся на четвертый этаж в кабинет главного врача хирургического отделения и вышел оттуда уже без цветов и сумки.
Возле своей палаты посередине коридора стояла Джейн Майси, одетая в голубые джинсы и синюю майку. Она еще издали помахала Диме рукой.
– Главный врач отпустил тебя до восьми вечера, – сказал Радченко. – Заказан столик в хорошем ресторане. Там готовят блюда европейской кухни и подают приличное вино.
– Ничего не получится с рестораном, – улыбнулась Джейн. – Во-первых, у меня нет подходящего к случаю платья. Во-вторых, есть не хочется. Сегодня последний день в Москве. Завтра утром, после обхода, меня выписывают из больницы, а вечером – самолет.
– Хорошо, куда ты хочешь поехать? Покататься по Москве? Скажем, Замоскворечье?
– Может быть, поедем на Воробьевы горы? Я столько раз собиралась с высоты посмотреть на Москву, и все никак не получалось.
– Без проблем, – кивнул Радченко.
– Тогда я возьму куртку.
Дима проводил Джейн взглядом. Она уже нормально ходила, лишь немного прихрамывала на правую ногу, но это пустяки. О пулевом ранении напоминали два косых красноватых шрама на икроножной мышце. Врач сказал, что через полгода можно будет сделать пластическую операцию, удалив эти отметины. Вместо них на коже останутся два тонких шва, похожих на царапины, почти незаметных.