Шестьдесят смертей в минуту
Шрифт:
Через пару минут они спустились к машине. Моросил дождь, кажется, он зарядил надолго, до завтрашнего утра или до следующей недели. Машина тронулась с места, проехав по аллее, на секунду остановилась возле вахты и заспешила дальше. Майси смотрела на городские улицы и молчала, а Дима думал о том, что все слова, важные, очень нужные, уже сказаны. И не к чему повторяться, задавать вопросы, ответы на которые знаешь.
На этой неделе, когда дела окончательно пошли на поправку, майор полиции Юрий Девяткин дважды побывал в больнице. В присутствии адвокатов, в том числе Радченко, Джейн дала показания и подписала исписанные майором протоколы.
– Мне очень жаль, что ваш жених убит, – сказал Девяткин, прощаясь. – Конечно, это для вас слабое утешение, но все-таки вы должны знать: убийцы не ушли от возмездия.
– Да, да. – Джейн подняла взгляд на Девяткина и добавила: – Хорошо, что вы… То есть что они… Теперь я знаю, что Шатун не откупится от полиции, не отделается взятками от суда.
Девяткин собрал свои листочки в папку и ушел, напоследок сообщив, что тело Майкла Уилкиста доставлено в Атланту и его прах уже захоронен. Джейн ответила, что ей звонили из Америки, она все знает. И вдруг повалилась на кровать и разрыдалась в подушку. Это были тягостные минуты. Радченко, сидевший на стуле в углу палаты, подумал, что Джейн наверняка любила этого Майкла.
Девяткин почему-то стоял в дверях и не уходил, видимо, хотел сказать нечто важное. Наконец он понял, что для этого не самое подходящее время. Радченко догнал его, когда майор уже спустился вниз и выходил из больничного корпуса. Майор остановился, прикурил сигарету и внимательно посмотрел на Диму.
– Вообще-то, я думал, что адвокаты способны только мешать следствию, но ты молодец. Вытащил женщину с того света. Прямо из преисподней. Ты вот что… Передай ей такую штуку. Я сам хотел сказать, но эти ее слезы вгоняют меня в тоску. Короче, скажи, что при обыске в квартире Шатуна был найден пистолет. Из этого ствола убили Уилкиста, а на пистолете ее пальцы. На затворе, на рукоятке, на обойме – везде ее пальцы.
– Джейн подставили…
– Все это теперь не имеет значения. Скажи ей, что пистолет не проходит ни в каких следственных материалах. Для чего лишний раз проводить еще пять допросов и столько же экспертиз? Тем более что ваша подопечная спешит вернуться на родину. Скажи ей, что в московской полиции работают не формалисты, не бюрократы. Все обстоятельства преступлений нам известны. Уголовные дела будут закрыты с формулировкой «в связи со смертью подозреваемых». А чего еще надо? Каких подарков ждать от судьбы?
– Вы уничтожили пистолет? – спросил Радченко.
– Нет, просто стер с него отпечатки пальцев, – усмехнувшись, Девяткин похлопал адвоката по плечу. – Кстати, интересная женщина. Я бы на твоем месте обратил на нее внимание. Самое пристальное.
Дима хотел ответить, что он женатый человек, любит свою жену, у него ребенок, которого он тоже любит больше жизни, но не успел, потому что майор поспешно ретировался, сел в машину и уехал.
В тот же день в больницу привезли цветы и огромного плюшевого медведя от Лиды Ивченко. В цветах лежал конверт с запиской, точнее, целое письмо. Лида благодарила Джейн за блестяще проделанную работу, за ее преданность делу, честность и принципиальность. Сама она улетела в Цюрих. Операцию по пересадке костного мозга ее ребенку назначили на следующую неделю… Под конец просила прощения, что не сможет увидеться с Джейн, но они обязательно еще встретятся…
Радченко и Джейн вышли из машины. Дима раскрыл темный купол зонта, по которому застучали дождевые капли. Они подошли к гранитному парапету, отделявшему смотровую площадку на Воробьевых горах от склона холма, уходившего вниз.
По субботам сюда приезжают машины с молодоженами, автобусы высаживают здесь туристов из всех уголков мира. Площадка в любое время года полна людей. Но сегодня почти никого нет. Подросток с девочкой, видно приезжие, тихо переговариваются и смотрят вдаль. Одинокий старик в сером плаще, накрывшись зонтом, глядит сквозь дождливую пелену, будто хочет увидеть свою молодость.
Но в дождливый день с самого высокого места в Москве не видно и половины города. Сквозь просветы в серой мгле выглядывают золотые маковки церкви Донского монастыря. Виднеется высотное здание Министерства иностранных дел, увенчанное острым шпилем. Радченко показывал пальцем на стадион, напоминающий огромную летающую тарелку, и радиовышку на Шаболовке. Он путался в цифрах, рассказывая, когда, зачем и почему были построены эти сооружения, но оборвал скучную лекцию, решив, что Джейн, пожалуй, знает все это не хуже, чем он сам. А если и не знает, ничего страшного.
– Не желаете сфотографироваться, молодые люди? – Фотограф с седой профессорской бородкой тронул Диму за плечо. – На память. Вы оставляете мне адрес, я завтра же высылаю вам снимки.
– Отличная идея, – сказала Джейн. – Я как раз об этом подумала.
– Вставайте вот так, чуть левее. Это плечо вперед. Молодой человек, закройте зонт. Ну, будьте смелее! Одну руку положите на плечо своей дамы. Вот так. Гениально! Теперь еще раз.
– А улыбаться не надо? – спросила Джейн.
– Это по вашему усмотрению. Если настроение хорошее, улыбнитесь.
Фотограф отошел назад и сделал несколько снимков. Радченко записал адрес, сунул фотографу деньги и усадил Джейн в машину.
– Странно, столько раз я собиралась съездить на это место и все время в последний момент отменяла поездку. А сегодня все сбылось…
– Не передумала насчет ресторана? – спросил Дима. – Заказ еще не отменен. Честно, французская кухня – это намного лучше, чем больничные харчи.
– Передумала, – улыбнулась Джейн.
– Мы заедем в один хороший магазин, ты выберешь себе платье. Потом двинем в ресторан. Затем прогулка на теплоходе по ночной Москве-реке. Огоньки и все такое. А на десерт – немного шампанского.
– Об этом ты раньше не говорил. Ну, о ночной прогулке по реке.
– Это сюрприз.
– Но ведь врач отпустил меня только до восьми вечера.
– Не совсем так, – ответил Дима. – Он сказал, что больные возвращаются, как правило, к восьми, но для Джейн можно, даже нужно сделать исключение. Тем более что она уже совсем выздоровела.
– И много у тебя таких сюрпризов?
– На всю ночь хватит. И на утро останется.
– А жена не будет ревновать?
– Она мне верит.
Через пару часов, когда сумерки сгустились, а дождь зарядил с новой силой, машина остановилась перед входом в один из уютных ресторанов в центре города. Швейцар в бордовой ливрее открыл дверцу, проводил взглядом красивую женщину в светлом платье и статного мужчину и подумал, что вот еще два красивых легкомысленных любовника приехали сорить деньгами и прожигать жизнь…