Шестерки умирают первыми
Шрифт:
Они промаялись почти до семи часов, когда старший брат почуял недоброе. Через зал неторопливо прошла очень красивая женщина с вьющимися каштановыми волосами. И хотя она не задержалась возле двадцать седьмого номера, а перешла в следующий зал, наблюдатель каким-то двенадцатым чувством понял: это она. То ли он уловил исходящую от нее нервозность, то ли, как хороший пес, учуял запах страха, то ли многолетний опыт сказался. Он лениво зевнул, не прикрывая рта рукой, и краем глаза увидел, что стоящий на платформе и наблюдающий за ним младший брат принял сигнал и медленно направился в следующий зал. Старший вышел на платформу, теперь они поменялись ролями. Через окно ему виден был напарник, облокотившийся о стену в углу, и женщина, открывающая дверцу сто двадцать седьмой ячейки. Старый трюк, подумал старший, хорошо известный, но все равно эффективный, если кому-то не до конца доверяешь и хочешь проверить партнера на добросовестность. Если же он оказывается честным и догадывается, что его проверяли, всегда можно дуриком прикинуться, мол, номер перепутал, или вы сами не расслышали, или еще что-нибудь такое. Для этого и номера выбираются похожие, которые попутать легко. 96 и 98 – перед мысленным взором встают округлые цифры, потом трудно вспомнить, какие именно. 47 и 74 тоже легко друг друга подменяют, из прямых палочек состоят. 27 и 127, конечно, между собой не спутаешь, но поскольку в деле участвовало передаточное звено – женщина, то можно на нее свалить, мол, я ей сказал 127, а она первое слово не расслышала.
Женщина положила в ячейку большой коричневый конверт, набрала на внутренней стороне дверцы шифр и захлопнула ее. Старший, стоя на платформе, сделал едва заметный жест, означающий: веди ее дальше до конца. Младший чуть-чуть изогнулся, стряхивая с плаща невидимые частицы грязи. Распоряжение понял, буду выполнять.
6
Он с таким напряжением и тревогой ждал, когда позвонит Кира, что прикоснулся к трубке едва ли не раньше, чем раздался звонок. Прикоснулся – и тут же отдернул руку. Два сигнала. Пауза. Три сигнала. Конечно, это Кира, чего зря тянуть, надо снять трубку и узнать наконец, какие новости, но привычная осторожность и дисциплинированность взяли верх. Четыре сигнала. Пауза. Все, теперь, когда телефон зазвонит, можно разговаривать.
– Я сразу все скажу, пока не забыла, – услышал он торопливый голос Киры. – Лесников Игорь Валентинович, служебный телефон… домашний… Каменская Анастасия Павловна, служебный… домашний… Коротков Юрий Викторович… И еще твой друг Русанов. Валерий Петрович сказал, непонятно, как Русанов оказался в этой группе, ведь всем известно, что вы друзья. Он специально узнавал, оказалось, это была инициатива генерала Заточного.
Дмитрий быстро записывал имена и телефоны, поражаясь, как она смогла все это запомнить с одного раза. Неужели она все-таки нарушила инструкцию и записывала все, что говорил ей Казанцев?
– Умница, – с неожиданной нежностью сказал Платонов. Теперь можно расслабиться. – Что Валерий Петрович про них рассказал?
– У Лесникова вторая жена и маленький ребенок. Денег в семье много, но это по линии жены. Его считают самым красивым сыщиком в МУРе. Характер тяжелый, неуступчивый, очень серьезный, редко улыбается. Каменская – не замужем, через полтора месяца свадьба. Говорят, что с ней лучше не связываться, совершенно непредсказуема и превосходная актриса, кого угодно вокруг пальца обведет. Большая притворщица и обманщица. Коротков – обаятельный, веселый, очень тяжело в семье, поэтому торчит на работе даже тогда, когда в этом нет особой необходимости. Влюбчивый, у него постоянно какой-нибудь внебрачный роман. Близок с Каменской, они дружат и доверяют друг другу. Уф! Кажется, все.
– А Лесников с кем из них близок?
– Ни с кем. Валерий Петрович сказал, что Лесников вообще стоит в коллективе особняком, он ни с кем не дружит и ни с кем не сближается.
– И что подсказывает твоя интуиция? Кому из них можно доверять?
– Что ты, Дима, – удивилась Кира, – я ведь никого из них не знаю, как я могу решать.
– Так и я никого не знаю. А решать надо. Причем прямо сейчас, пока мы с тобой разговариваем.
– Ну… – Она задумалась, потом решительно сказала: – Если звонить придется опять мне, то я предпочла бы разговаривать с женщиной.
– Почему? У тебя проблемы в общении с мужчинами?
– Не то чтобы проблемы, но… Видишь ли, Казанцеву и Русанову звонила вроде как бы не я, а ты, только моим голосом. И они общались со мной, как будто с тобой, им было все равно, какая я есть, им было важно только то, что я говорю от твоего имени. Понимаешь?
– Конечно. Так в чем проблема?
– Из этих трех сотрудников МУРа ты не знаком ни с одним, и я уже не смогу сказать: «Здравствуйте, вам привет от Димы». Мне придется быть самой собой, выступать от своего имени и заставить их поверить мне. Ведь так?
– Так, – подтвердил Платонов, наконец начиная понимать, что имеет в виду Кира.
– У меня еще ни разу в жизни не получилось построить отношения с мужчиной так, как мне хочется. Вероятно, у меня есть какой-то дефект, или мне не хватает чего-то, или я просто не умею… Я не знаю. Не получается у меня с мужчинами. Может, они мне не верят. Может, я им не верю и поэтому не могу быть искренней. Но, Дима, если ты меня не обманываешь, речь идет о твоей жизни. Я не могу взять на себя ответственность, не предупредив тебя. Я вряд ли смогу убедить незнакомого мужчину в том, что мне можно верить.
– А с женщинами тебе легче договориться?
– Представь себе, да. Я не знаю, отчего это, но с женщинами я как-то нахожу общий язык. Пожалуйста, если мы должны звонить сыщикам с Петровки, пусть это будет Каменская.
Мы. Мы должны звонить. Бедная девочка, нелегко далось тебе признание, подумал Платонов. И это «мы». Ты уже решилась встать по одну сторону со мной, ты включилась в игру, ты готова разделить со мной и опасность, и победу, и поражение.
– Хорошо, пусть будет Каменская. Телефон помнишь?
– Да.
– Скажи ей вот что…
7
Настя Каменская уныло бродила по своей квартире, предпринимая бесплодные попытки побороть лень. Надо бы помыть окна, но это можно отложить еще на какое-то время, пока не станет теплее. Неплохо было бы запустить стиральную машину и наконец перестирать горы постельного белья. Процесс стирки потребовал бы не так много усилий, но ведь потом это белье надо будет гладить… И еще хорошо бы сходить в магазин, холодильник совсем пустой, а вечером приедет будущий муж Леша Чистяков. Конечно, Лешка привезет с собой гору продуктов, он слишком давно и хорошо знает свою подругу, чтобы надеяться на ее хозяйственное рвение, но все-таки неудобно как-то.
Она взяла себя в руки и стала решительно натягивать джинсы и свитер. Пожалуй, в магазин она все-таки сходит.
Неторопливо шагая по улице с огромной спортивной сумкой через плечо и заходя по пути во все магазины подряд, она продолжала думать о двух убитых людях, так или иначе связанных с Министерством среднего машиностроения. В убийстве оперативника из Уральска Вячеслава Агаева подозревается Дмитрий Платонов. В день, когда произошло убийство, в среду, Платонов не пришел домой ночевать, а отправился к своей любовнице Елене Русановой, был подавленным и говорил ей о том, что умер хороший и достойный человек. Кого он имел в виду? Агаева? Значит, Дмитрий знал о его смерти. Откуда, если он его не убивал? И если он знал о смерти Агаева, тогда на следующий день в кабинете своего начальника Мукиенко он разыграл спектакль. А если, говоря об умершем человеке, он имел в виду не Агаева, то кого же? Уж не Тарасова ли?