Шестерня
Шрифт:
Парни переглянулись. Зубило произнес осторожно:
– Вообще-то мы еще не закончили дозор...
Шестерня отмахнулся.
– После закончите. Есть дела и поважнее, чем по окрестным тропам шастать.
Он повернулся, двинулся по проходу, ни сколько не сомневаясь, что новые знакомые пойдут следом. Так и вышло. Потоптавшись, парни покорно засеменили за ним, сперва неохотно, но вскоре догнали, пошли рядом, подсвечивая дорогу и искательно заглядывая в глаза.
Некоторое время шли молча, лишь спутники поблескивали глазами, исподволь разглядывая пришельца. Наконец любопытство переполнило. Первым не выдержал Зубило, сказал с деланным безразличием:
– Все же не понятно, как ты оказался на дальней тропе?
Словно только этого и ждал, Бегунец поспешно произнес:
– Ведь поблизости нет поселений. А там, дальше, совсем уж жуткие места.
Шестерня окинул взглядом спутников. Парни изо всех сил пытаются казаться отстраненными, словно бы спрашивают исключительно из вежливости, чтобы поддержать разговор. В попытках выглядеть бывалыми мужами, степенными и рассудительными, кривят рожи, как в их понимании, должны держаться опытные да умелые. Однако мутным глазом видно - любопытство плещет из ушей, не расскажи сейчас, отложи до деревни - не выдюжат, лопнут от нетерпения.
Взъерошив бороду, Шестерня задумчиво произнес:
– Что не знаете ближайших деревень - странно. Мы ж рядом живем, совсем недалеко. Хотя, признаться, и я о вас не наслышан. А что до того, как оказался...
– Он выдержал значительную паузу, так что спутники замерли, боясь пропустить хоть слова, закончил: - Оступился в схроне.
Зубило воскликнул в возбуждении:
– Схрон... Так ведь это могильник! А что ты делал в могильнике?
– Да, что ты делал?
– добавил Бегунец эхом.
Шестерня поморщился, сказал с некоторой досадой:
– Что делал, что делал... За порядком следил!
Парни охнули, разом отвесили челюсти. На лицах отразилось глубочайшее уважение, словно из тьмы коридора им на встречу вышел сам Прародитель - герой древних легенд. Однако вскоре Зубило нахмурился, сказал с сомненьем:
– Постой, постой, а зачем в могильнике следить за порядком? Ведь это священное место. Туда и по необходимости заходят с неохотой, не то чтобы просто так. Разве у вас по-другому?
Шестерня пожал плечами, бросил отстраненно:
– У нас также.
– Тогда зачем?
– Зубило недоверчиво прищурился.
Подчеркнуто не глядя на парня, что посмел усомниться в его словах, Шестерня холодно произнес:
– Вопрос не в том, чтобы не заходили.
– А в чем же, в чем?
– простодушно воскликнул Бегунец. Воскликнул, и замолк придавленный тяжелым взглядом собеседника.
Шестерня обвел спутников мрачным взором, глухо повторил:
– Вопрос не в том, чтобы не заходили. А в том, чтобы не выходили.
Даже в скудном свете фонаря стало заметно, как побледнели парни, вжались плечами друг в друга, замедлили шаг. Скрывая улыбку, Шестерня пригладил усы. Если парни немедленно не поднимут рассказчика на смех, его авторитет станет несокрушим. Однако спутники явно не горели желанием веселиться, наоборот, казалось, еще немного, и парни взвоют, побросав оружие, унесутся в сторону деревни подальше от нового товарища с его жуткими рассказами.
Передернув плечами, отчего доспехи жалобно скрипнули, Зубило прошептал чуть слышно:
– И часто у вас такое?
– Что именно?
– спросил Шестерня невинно.
– Ну, чтобы выходили.
– Ах это.
– Шестерня отмахнулся, словно уже и забыл о чем речь.
– Не часто. Но бывает, бывает.
Выбивая зубами едва слышную дробь, Бегунец спросил:
– И ты встречался с этими, которые выходят?
Шестерня пожал плечами, сказал буднично:
– Ну да, встречался.
Надолго воцарилась тишина. Наконец, собравшись с силами, Бегунец тоненько пропищал, словно заранее впав от ответа в ужас:
– А как они выглядят?
Шестерня скривился, сказал с досадой:
– Вот неуемные. И дались они вам. Мертвяки как мертвяки. Ничего особенного. Пожелтевшие кости, высохшая плоть, остатки доспехов. Короче, один стыд, а не мертвяки. Выползет такой из могилы, и стоит, таращит зенки, качается, не в силах шагу сделать. Приходится подбирать, складывать обратно. Да осторожно складывать, мягонько, без рывков и дерганья. Его ж тронь - рассыплется! Выбросить бы поганца - куда подальше, а нельзя. Чей-то предок. Родня расстроится, да и вообще, не хорошо это.
Встряхнувшись, Шестерня по-очереди обвел взглядом спутников, спросил с удивленьем:
– А вы чего спрашиваете, неужто в деревне следящего за порядком в могильнике нет?
Зубило поперхнулся, а Бегунец всплеснул руками
– Что ты, что ты! Нет у нас такого, и отродясь не слыхивали.
Шестерня покивал, сказал с сочувствием:
– Тогда понятно, отчего любопытные такие. Я поначалу тоже ночами не спал, все в схрон мотался, чтобы живого мертвяка увидеть. Да только редко они попадаются.
– Ощутив вдохновенье, продолжил: - Но мертвяки - дело десятое. Гораздо хуже движение камня.
– А это что?
– простонал Зубило в ужасе.
– А это когда мертвая плоть в камень погружается. Редкое явление, но опасное. Что-то там такое происходит, но только камень начинает рассыпаться, гнить изнутри. На вид - стена как стена, а коснешься - под пальцами крошится. И ладно, если под пальцами! А коли ногами на подобную гадость ступишь? Был, и нет тебя.
– А в тот штрек с водяницами ты так и попал?
– сглотнув, произнес Бегунец с трепетом.
– Так и попал.
– Довольный понятливостью собеседника, Шестерня кивнул.
– Кстати, что за водяницы-то, вы ж так и не сказали?