Шестой прокуратор Иудеи
Шрифт:
– Давай, положим девушку на повозку! Тяжело, наверно, нести-то? Да и самого тебя здорово избили, – сказал Искариот.
У незнакомца на лице действительно были видны следы от драки: ссадины, небольшие синяки и царапины. Да и усталость, видимо, стала одолевать его.
– Добрый ты человек! – ответил прохожий, осторожно укладывая девушку на повозку. И тут Иуда вдруг вспомнил название городка, откуда была эта прекрасная незнакомка: «Из Меджделя она! Точно из Меджеля!» – непонятно чему обрадовался он.
В город они въезжали уже в темноте наступившей ночи. Девушка окончательно пришла в себя. Она села на край повозки и, одёрнув на себе платье, спустилась на землю.
– Спасибо
– Как тебя зовут, сестра? И сколько тебе лет? – спросил девушку высокий незнакомец, который ей сразу же понравился после того, как, придя в сознание, увидела себя на его руках. Казалось, он прекрасно понял все те чувства, что боролись сейчас в душе юной горожанки.
– Так как же тебя зовут? – улыбнувшись, ласково спросил девушку парень.
– Мария!
– Держи, Мария! – сказал её спаситель и положил на ладонь красавицы небольшой кошелёк, в котором громко звякнули золотые монеты. Иуда сразу это понял, уж кому-кому, как не ему было знать звон драгоценного металла.
– Я не могу взять эти деньги, – начала отказываться Мария. Девушка не знала, что в кошельке находилось целое состояние для её бедной семьи. Но если бы даже она знала об этом, то всё равно не стала бы брать деньги. Юная красавица протянула кошелёк обратно. Но незнакомец вновь положил его на ладонь Марии, ласково приговаривая:
– Бери, Мария, бери! Я заработаю ещё. Моё плотницкое ремесло многим нужно. Не стесняйся! Бери! Может, когда и вспомнишь обо мне?
Девушка почувствовала, как сильные пальцы плотника крепко сжали её руку вместе с кошельком в кулак, не давая ей вернуть деньги. Он улыбался Марии, и улыбка его была открытой и доверчивой, а потому и юная красавица улыбнулась ему в ответ, приняв столь неожиданный подарок.
Незнакомец кивнул на прощанье, повернулся и быстро пошёл по тёмной улице. Мария стояла молча со слезами на глазах и в полной растерянности, не в силах вымолвить ни единого слова от удивления чудесным образом свалившегося на неё богатства. Девушке хотелось разрыдаться от обиды и горечи, что она даже не догадалась спросить имя своего спасителя, который быстро растворился, исчез в сумраке наступившей ночи. Зато Иуда сразу догадался, кем был тот странный незнакомец. Он знал одного единственного плотника во всей Палестине, который умел лечить людей и делал это бесплатно, да ещё, к тому же, раздавая свои деньги, заработанные трудным плотницким ремеслом, беднякам, нищим и больным. Именно этот человек спас когда-то Иуду от неминуемой смерти, найдя его умиравшим в придорожной канаве, принеся в свой дом и ухаживая за ним днём и ночью. И сегодня он, поправ страх, на глазах Искариота смело вступил в драку с разбойниками, дабы избавить незнакомую ему девушку от насилия и позора. А звали же того человека Иисус, что был родом из Назарета.
Долина области Геннисарета являлась именно тем местом, увидев которое человек вновь стремился вернуться туда, сколько бы лет ни прошло после первого их свидания, ибо какая-то притягательная сила, неведомая и загадочная, тянула его обратно.
Скорее всего, этой волшебной силой обладало Геннисаретское озеро, называемое в Галилее морем. Неровный берег, обильно усыпанный озёрной галькой и покрытый бурной растительностью, небольшими мысками вклинивался в водную, цвета небесной лазури от отражавшегося в нём неба, гладь Галилейского моря. Может быть, оттого, что красота побережья была столь вызывающей и обворожительной, поэтому дни, проведённые на нём, навсегда и оставались незабываемыми?
Высокие горы, подступая вплотную к озеру, стеной возвышались над её водной гладью от южного берега Иордана и до самой Тивериады – города, расположенного на западном берегу. Защищённое со всех сторон от ветров и ненастья крутыми, обрывистыми скалами, Галилейское море в любую погоду казалось тихим и спокойным.
Прекрасный вид на зелёную равнину Геннисарет, начинавшуюся от окрестностей небольшого селения под названием Медждель открывался внезапно. Скалы в этом месте вдруг резко обрывались, круто уходили вниз, будто разрушенные морским прибоем, раздвигались и уходили на запад в направлении Средиземного моря.
Но, отступив немного вглубь Галилеи, горная гряда изгибалась крутой дугой и вновь возвращалась к побережью, дабы защитить и скрыть внезапно открывшийся взору изумрудный рай от дурного и завистливого глаза. Озеро небольшими заливами глубоко врезалась в прибрежные камни, отражая их в своей неподвижной зеркальной поверхности.
Снежные вершины Гермона, открывавшиеся вдали во всём своём великолепии, чёткими белыми линиями выделялись на фоне голубого безоблачного неба. Бесплодные и безжизненные плоскогорья Гавлонитиды и Переи, днём покрытые еле заметной дымкой раскалённого от солнца воздуха, образовывали длинную скалистую террасу, представлявшую собой выжженную солнцем пустыню. Она начиналась у Кесарии Филиппа и, казалось, бесконечно тянулась к югу вдоль всего восточного берега озера, Иордана почти до самого Асфальтового моря. Плоские вершины безжизненного пространства принимали на себя весь удар дневного светила, задерживали, притягивали к себе безжалостные солнечные лучи, дабы не позволить жаркому дыханию нагретых за день скал иссушить, спалить, изжарить бурную растительность приозёрья и волшебной долины Геннисарета.
Множеством мелких рек и ручьёв, берущих своё начало от бьющих из-под земли родников, буквально пронизывали раскинувшуюся на западном берегу озера и бурно поросшую олеандрами, тамариндами, колючими кустарниками каперса, дикого тёрна, зарослями лесного ореха и дикой вишни зелёную долину.
Узкая дорога, караванная тропа, вырубленная в прибрежных скалах, извилистой лентой уходила на север, соединяя между собой живописную равнину Геннисарета и шумные, многолюдные, богатые Галилейские города, расположенные почти в одну линию вдоль всего озера по его западному и восточному побережью.
Во всей Палестине Галилейское море славилось своими богатствами. Воды озера буквально кишели всякой рыбой. Её водилось так много, что можно было спокойно ловить руками. В многочисленных лиманах и заводях в изобилии гнездились разнообразные водяные птицы: утки, гуси, пеликаны и кулики. В чарующих уголках заросшего озёрного берега, где прибой волн терялся среди густой зелени осоки, камыша, тростника и зарослей всевозможных цветов и кустарников, господствовали спокойствие и тишина, и только крики чаек, этих неугомонных «разбойников», таскающих добычу прямо из поставленных сетей, нарушали царившее безмолвие. Прохладная и чистая вода озера была столь прозрачна, что даже в самых глубоких местах удавалось видеть дно и большие косяки рыб.