Шестой Талисман
Шрифт:
Князь, поднёс Свирель к губам и подул в неё. На этот раз зазвучала дивная, трепещущая мелодия, трогающая сердце.
— Я желаю, — произнёс Князь торжественным голосом, — чтоб мои друзья оказались рядом с городом Анкард. И пусть они встретят того, кого разыскивают.
Песня Свирели усилилась, и лёгкая дымка окутала Хранителей и Варна. Князь пытался разглядеть сквозь неё силуэты людей, но она оказалась очень плотной. А когда дымка рассеялась, то в комнате кроме Маршала и Князя никого не было.
ЧАСТЬ III
ГЛАВА 1
Вернувшись
— Да… Это будет единственным выходом, хотя мне это и не приятно, но дело того стоит.
Он взял посох, положил в холщёвый мешочек шесть крысиных хвостов, пару сушеных лягушек, коготь летучей мыши, несколько пучков сухих трав, лист белладонны и вышел из комнаты. Опираясь на посох, колдун прошёл по коридору несколько метров, остановился возле неприметной двери, сбоку от которой находилась неглубокая ниша. Пошарив в ней рукой, старик извлёк древнюю, покрытую копотью лампу. Держа её в одной руке, а посох в другой, Феррокс попытался открыть дверь, упираясь в неё плечом. Но то ли петли оказались не смазанными, то ли сама дверь слишком тяжёлой — открыть её колдуну не удалось. Раздосадованный неудачей, Феррокс выругался, но отступать не входило в его привычку. Прислонив к стене посох, он потянул за кольцо и с большим усилием открыл старую скрипучую дверь.
За ней показались ступеньки. Старик произнес короткое заклинание, подул на фитиль лампы и, как только огонёк разгорелся поярче, переступил порог. Освещая тусклым светом старую, грязную винтовую лестницу, ведущую вниз, колдун стал медленно спускаться. Огромные крысы, населявшие подвал, с писком разбегались в разные стороны. Они, конечно, славились наглостью и неуемным желанием грызть всё, что попадается на пути, а вот колдуна они боялись. И с громким писком разбегались в разные стороны, подальше от тяжелых башмаков старика, которые так и норовили опуститься на их голые, длинные хвосты. То тут, то там, грязными пыльными клочьями, свисала серая вековая паутина, ставшая последним пристанищем не одному насекомому, по глупости своей залетевшему в подземелье. С каждой ступенькой, ведущей вниз, воздух становился всё тяжелее, тянуло затхлостью и воняло крысиным пометом. Но Феррокс не обращал на это внимания, он полностью погрузился в свои мысли — тайна Хранителя Меча не давала ему покоя ни на минуту.
Достигнув конца лестницы, колдун ступил на мокрый каменный пол и направился по коридору, шаркая башмаками по лужам. В тупике его ждала ещё одна дверь, запертая на десять висячих замков. Старый колдун достал из мешочка пучок травы и поджёг его. Повалил сизый густой дым, омрачая и без того зловонный воздух подземелья. Кашляя и отплёвываясь, Феррокс забубнил, произнося заклинание для отпирания замков. Он нарисовал в воздухе дымящейся травой круг. В ту же секунду на двух верхних замках щёлкнули засовы и, открывшись, они упали на пол. Тлеющий пучок полетел в сторону. После этого старик достал коготь летучей мыши и, продолжая приговаривать, провёл им ещё по трём замкам. Колдун замер в ожидании, нервно покусывая губу. Прошло чуть больше минуты, затем послышался хруст, ломающейся ветки, и замки открылись. Отбросив коготь летучей мыши, Феррокс извлёк из мешочка сушёных лягушек и провел или по дверному косяку. Губы старика продолжали нашёптывать заклинание, и, словно по команде, один за другим, замки посыпались на пол. Старик замолчал и прислонил ухо к двери. Было тихо, только изредка где-то попискивала крыса.
Покончив с замками, колдун прикрепил к отвороту мантии лист белладонны, распахнул дверь и зашёл в комнату… Если бы не тусклый свет лампы, мрак тут же поглотил бы Феррокса. Но света от фитиля хватало ровно на то, чтобы увидеть вытянутую ладонь. Старик передёрнул плечами — он жутко не любил спускаться в этот подвал. Если колдун и заставил себя проделать этот путь, то исключительно чтобы получить ответы на вопросы, от которых зависело его будущее.
— Не ожидал так быстро тебя увидеть, — раздалось из темноты. — Что тебе от меня надо в этот раз?
Феррокс повернулся на голос.
— Ты, здесь?
— Глупый вопрос. Если будешь и дальше нести чушь, то ты только зря потратил время, спускаясь сюда, — проскрипел из глубины комнаты неприятный голос.
— Я не люблю, когда ты прячешься, — поёжился Феррокс. — Мне надо видеть твоё лицо, твои глаза, одним словом — тебя.
— Как скажешь, — прошипел голос и из кромешной темноты на колдуна уставились два красных зрачка.
Феррокс чуть слышно охнул и сделал шаг назад. Колдун был не из робкого десятка, он и сам порой любил пугать людей до смерти, но мерцающие красным цветом глаза заставляли содрогнуться даже его.
— Я не это имел в виду, — с трудом скрывая испуг, сказал старик. — Прими какой-нибудь облик.
— Когда чего-то просишь, надо правильно подбирать слова, — отозвался голос, довольный своей выходкой. — Тело говоришь? Будет тебе тело.
Из темноты к Ферроксу вышел поджарый пёс и сел почти у самых ног. Колдун мысленно взвыл, понимая, что над ним попросту издеваются.
— Ну, — задрал морду пёс и улыбнулся, во всю пасть, глядя старику в глаза, — это тело устраивает? Или опять придираться станешь? — в его словах сквозил неприкрытый сарказм.
Впервые в жизни Феррокс видел улыбающуюся собаку, но, зная, с кем имеет дело, решил не отвлекаться, а перейти к тому, ради чего пришёл.
— Я не хотел тебя беспокоить, Мёртвый Дух…
— Если бы не хотел, то не пришёл бы, — пёс почесал задней лапой за ухом.
— Обстоятельства несколько изменились.
— Что значит — изменились? — псина превратилась в мальчишку, который тут же с усердием принялся ковыряться в носу.
— Выслушай меня, Мёртвый Дух, всемогущий Камам. Хранители… — начал колдун.
— Опять Хранители! — закричал Мёртвый Дух и из мальчишки превратился в разъярённого льва. — Я слышать о них больше ничего не хочу! Ты же дал мне слово, что уничтожишь их.
— Да, но — стал оправдываться Феррокс. — Ты помог мне один раз.
— Один? Тебе мало того, что я дал состав зелья, с помощью которого можно легко найти Хранителей? Может мне всю работу за тебя выполнить? — неподдельный сарказм, звучавший в словах Духа, уступил место гневу, от которого по телу бежали мурашки…