Шестой уровень
Шрифт:
— Там.
— Где? — Александр недоуменно посмотрел на пол. — В трюме, что ли?
— Ниже.
— Как ниже? — Александр вдруг догадался. — Ты что, хочешь сказать...
— Да. — Немой закивал. — Я прямо как чувствовал, что что-то должно произойти. Поэтому контейнер этот поближе к палубе держал. Когда все началось, я его быстренько, под шумок, на спасательный бот перегрузил и отчалил. Никто даже не заметил, как я его перегружал. Паника началась, суматоха, все к шлюпкам бросились. Потом дым в полнеба повалил. Ну а под этой завесой в отчалил. Знал, что они за грузом охотиться будут.
— Ты что, рассчитывал на боте прямо до Камчатки доплыть? Или до Сахалина?
— Нет, конечно. — Капитан рассмеялся. — Просто спрятать понадежнее. Раз уж они целое судно из-за этой аппаратуры на дно пустили, то и обшарят его непременно. До сих пор небось по винтикам его под водой разбирают. Тут ведь еще вот в чём загвоздка: они не знают, что им искать. Может, это зажигалка какая-нибудь со встроенным микропроцессором, а может... — Тут прямо над суденышком что-то проревело. Капитан выглянул в окно. — Самолет. Истребитель какой-то.
— За нами? — насторожился Турецкий.
— Врядли.— Капитан пристально смотрел в окно, наблюдая за быстро удаляющейся точкой,— Нет, не за нами. Он бы вернулся... Ну так вот, на чем я остановился?
— Они не знают, что искать, — напомнил Александр.
— А-а, да-да. Они не знают, что искать, и поэтому рыщут там до сих пор. И еще месяца два рыскать будут. Корма ведь не сразу откололась. Она еще мили полторы тащилась за танкером. И все из нее лилось и сыпалось. Ну и плюс шторм, плюс течение. Так что представляешь, какой им квадратик обшарить придется?
— А нам?
Кирюха пришел в себя, и теперь Вася аккуратно, по чайной ложке, вливал в него крепкий душистый бульон.
— Ну как ты? — Турецкий вошел в каюту и присел на край кровати.
— Нормально. — Кирюха улыбнулся. — Не помру, если жив останусь.
— Останешься. — Вася вылил остатки бульона ему в рот и поставил чашку на столик. — А теперь спи до следующего кормления. Тебе сил набираться надо.
Кирюха облегченно вздохнул, закрыл глаза и тут же провалился в глубокий сон.
— А где Вениамин с Козловым? — спросил Турецкий шепотом.
— На камбузе. Трескают. Так шо ты решил? Смотри, заражение крови может быть.
Тут над кораблем опять пронесся самолет. И за ним еще два.
— Чего они разлетались? — Турецкий посмотрел на небо, на котором остались три тонкие белые полосы.
— Учения какие-то. — Гладий пристально посмотрел на командира. — Ты не ответил, начальник.
— А что, у нас есть другой выход? Василий помотал головой.
— Чего ж тогда спрашиваешь?
— Просто... Просто... — Гладий смущенно опустил голову, — просто хочу, шоб вы мне доверяли...
— Тогда давай все по порядку. — Александр сел на стол и сложил руки на груди. — Почему ты нас бросил посреди тоннеля?
* * *
Савелов позвонил Меркулову уже после работы.
— Привет, — отозвался Меркулов. — Есть новости?
— Можем встретиться? — лапидарно спросил Савелов.
— Ясно, выезжаю, — тоже перешел на телеграфный стиль Меркулов.
— Погоди, не у меня. И не у тебя.
— Даже так? Тогда традиционно — под памятником Пушкину?
— Ты бы еще предложил в сквере у Большого театра. Матвеевское знаешь?
— Найду.
— Вот прямо на платформе и встретимся.
По дороге в этот необычный район Москвы, куда проезжать на машине приходилось через лес, рядом с которым находилась ближняя сталинская дача, Меркулов строил предположения, о чем же будет разговор. Проверял сам себя — нет, он всё сделал правильно. Он нигде не прокололся. Сашка прокололся? Так по этому поводу секретных встреч не устраивают.
Так ничего и не придумав, он остановил машину у рынка, который уже истекал товаром и народом, гася свои огни и захлопывая ставни.
Прошел мимо дворников, усердно метущих нечистый асфальт, краем сознания отметив, что нынче дворники почему-то стали пахать усердно, а раньше — одно название. Впрочем, оно и понятно, раньше дворниками интеллигенция пахала.
«А теперь кто? — не к месту подумал Меркулов. — Куда теперь интеллигенция подевалась? Да там же она, дворниками работает, только где-нибудь в Америке — Германии».
На платформе тоже сворачивалась торговля — книжно-газетный ларечник упаковывал свою печатную продукцию — «Как стать богатым», «Как нравиться людям», «Как стать неотразимой».
Если бы книга называлась «Как быть неуязвимым», он бы точно купил.
— Простите, в сторону Переделкина когда будет?
Меркулов обернулся. Савелов озабоченно смотрел по сторонам.
— В двадцать один ноль пять, — ответил Меркулов, а про себя подумал, что не рассмеяться ему дозволяет только ощущение какой-то беды, нависшей над Турецким.
— Спасибо, — ответил Савелов и двинулся к началу платформы,
Меркулов спустя какое-то время тронулся за ним.
— Что, так плохо?
– спросил он, когда в радиусе пятидесяти шагов не было ни души.
— Еще хуже.
— Говори уж. Они погибли? — еле выговорил Меркулов.
— Нет, но только чудом.
— Это плохо, когда чудеса. Чудеса имеют обыкновение кончаться в самый нужный момент.
— Я чего, собственно, тебя позвал. Ты Турецкого хорошо знаешь?
— Турецкого? — тупо переспросил Меркулов. — Турецкого?! — Это то же самое, если бы его спросили, не знает ли он Меркулова. — Погоди, дай сообразить? Объясни, погоди.