Шестой уровень
Шрифт:
— Возьми с собой, пригодится, — сказал Турецкий. Взвалив крепыша на плечо. Сотников двинулся следом за Александром. Каждый шаг давался с трудом. А тут еще труп на плечах.
У двери в капитанскую рубку Турецкий остановился и кивнул спутнику. Тот осторожно опустил крепыша и прислонил к стене, придерживая рукой так, чтобы казалось, что пират расслабленно оперся о косяк, собираясь войти. Держа наготове пистолет, Турецкий небрежно постучал. Из капитанской рубки донесся недовольный голос. Видимо, толстяк интересовался,
Сотников вопросительно поглядел на Турецкого. Тот, не отвечая, постучал вновь, но на сей раз уже требовательно. Дверь отворилась, и из проема выглянуло автоматное дуло. Оно коснулось лица крепыша, точно проверяя, а затем раздался недовольный голос охранника.
Нетрудно было понять смысл его слов: мол, нашел время шутить!
Волосатая ручища охранника ухватила крепыша за ворот. Турецкий сделал знак, чтобы Веня покрепче придержал своего подопечного. Тот так и поступил.
Удивленный сопротивлением товарища; охранник подался ближе к двери — и в следующее мгновение, пролетев по воздуху добрые три метра и описав замысловатую дугу, грохнулся на пол.
Собрав все силы и саданув по двери ногой, Турецкий ворвался в рубку.
Надо отдать должное реакции капитана пиратов: даже не оборачиваясь, он через плечо пустил автоматную очередь, наповал сразившую цель. Целью оказался несчастный мертвый крепыш, потому что Турецкий предусмотрительно присел на корточки, а затем перекатился по полу к ногам капитана.
— Оружие на стол! — заорал он, ткнув пистолетом в яйца пирату.
Толстяк, оценив обстановку, не стал перечить.
Холодными заплывшими глазками он яростно смотрел на Турецкого и, казалось, жалел только об одном: что вовремя не открутил ему голову.
Сотников, обыскав постанывающего охранника и на всякий случай еще раз врезав ему промеж глаз, кивнул командиру: все о'кей. И тут же вцепился в толстяка:
— Кто? Кто убил старика?
— Я не... я не уб-бивал... — пролепетал капитан побелевшими губами. — Это он... Он! — истерично завопил и ткнул пальцем в лежащего охранника.
Веня метнулся к увальню.
Несколько оплеух привели того в чувство.
— Ты убил старика Акиру? — с ледяным спокойствием осведомился Сотников.
— Веня, он не понимает! — крикнул Турецкий.
Охранник согласно замотал головой.
— Сейчас поймет! Ты убил, гад? Это ты убил старика?! — зашелся Веня, тряся охранника так, что у того голова тряпично болталась на шее. — Ты зачем убил старика?
Турецкий не останавливал Сотникова, он понимал, что остановить это невозможно.
— Что тебе сделал старик? Что он тебе, подонку, сделал?! Что ты за мразь такая?! Они со старухой тебя, паскуду, кормили, они тебе отдавали последнее, а ты их убил?
Ты вообще человек?
Охранник криво улыбался. Он не понимал Вениных слов. Только воровато
— Ты ему голову отрезал, да? Ты вспорол старухе живот и туда ту голову засунул? Ну теперь смотри, теперь ты, сволочь, так же кончишь!
Веня схватил со стола плоский штык и замахнулся над шеей охранника — тот дико завизжал.
— Я тебе, гад, сейчас отрублю твою мерзкую голову и вот ему, — Веня ткнул пальцем в капитана, — вот ему в пузо затолкаю.
Теперь заорал и капитан.
— Не-на-ви-жу, — процедил Сотников, — как же я вас не-на-ви-жу!
Он снова замахнулся штыком, но рука его опустилась. Он не смог. Его воспаленные мозги кричали — отомсти, рубани по этой шее, но рука не слушала. Он был человек, а не зверь. Он просто приставил пистолет к голове увальня и спустил курок — так пристреливают загнанную лошадь.
Только теперь обернулся к капитану.
Увидел, что в опасной близости от командира пиратов остался автомат. Но тот даже не подумал им воспользоваться. Он был в шоке. Страшная смерть и ему заглянула в глаза.
Когда Сотников повернулся, капитан инстинктивно закрыл лицо рукой. И тихонько заскулил.
— Хорош, Вениамин, — хрипло проговорил Турецкий. — Не марайся ты об них. А ты слушай меня внимательно, мразь, — снова ткнул он дуло пистолета в мошонку толстяка. — Никаких трех часов на размышление я тебе не дам.. Или ты немедленно отдаешь команду повернуть судно в сторону российского берега, или пойдешь на корм рыбам. Ты мне обещал вкусное мясо товарищей — я не такой гурман. Но думаю, акулам твоя задница придется по вкусу. Ясно говорю?
— Не-ет! — заполошно прокричал толстяк. Турецкий отвел ствол пистолета чуть в сторону и выстрелил.
Взвыв, капитан откинулся на кресле и заболтал в воздухе короткими ручонками. Лицо его при этом приобрело покойницкий иссиня-зеленый оттенок.
— Это было последнее предупреждение, — невозмутимо сказал Турецкий.
Корчась от страха, пират потянулся к пульту.
— Без глупостей, — сказал Турецкий, для верности утопив пистолетное дуло в жирных складках на затылке капитана.
Толстяк пробормотал что-то птичьей раструб микрофона внутренней связи.
В динамике послышался щелчок.
— Фьюи цуи кяся фья, — повторил пират.
В глубине динамика послышалось далекое ответное воркование, перебитое зычным басом Гладия:
— Сашко, вы уже там чи шо?
— Василий?
— А кто ж еще! Машинное отделение в наших руках. Митяй захватил рубку управления.
— Никто не пострадал?
— Из наших — нет.
— Значит, так, — распорядился Турецкий. — Держим курс на Владивосток. Ты уж проследи, чтоб в машинном все было без эксцессов. — Капитану же пиратов он приказал: — Отдай распоряжение: движемся к Владивостокскому порту.