Шестьсот дней и ночей в тылу врага
Шрифт:
Для выполнения оперативных задач мы организовали из военных специальный отряд в 46 человек под командованием капитана Петра Сольникова.
Сформировали также партизанский отряд, которому вскоре суждено было стать ядром мощного легендарного соединения Александра Николаевича Сабурова. Вначале возглавил его коммунист Игнат Лаврентьевич Бородавка. С 23 февраля 1942 года этот отряд стал называться отрядом имени 24-й годовщины Советской Армии.
В Навлинском районе штабом опергруппы был создан из двух групп военнослужащих молодежный партизанский отряд под командованием
К нам пришли и украинские отряды Воронцова, Погорелого, Боровика. Мы их приняли с радостью и постарались по возможности помочь оружием, продовольствием, одеждой.
Повсеместные зверства гитлеровцев ожесточили людей, поднимали их на борьбу с оккупантами.
Я хорошо знал село Салтановку, в нем было 450 домов. Колхозники жили здесь хорошо, в полном достатке. Добротные рубленые дома с крылечками утопали в зелени и цветах. В селе были и средняя школа, и больница, и клуб, и библиотека.
Салтановку гитлеровцы сразу взять не могли, — партизаны оберегали село на подступах, но утром 26 сентября прибежали связные и сообщили, что фашисты прорвались.
Тревожная весть в несколько минут облетела село. Очень немногие успели взять кое-что из своего скарба и уйти в лес. Показались вражеские танки, а за ними — солдаты. Гитлеровцы, как саранча, накинулись на село, начали грабить. Все, что можно было взять, грузилось на автомашины, бронетранспортеры, танки, укладывалось в вещевые мешки и ранцы. Из всех изб неслись крики и стоны.
Гитлеровские офицеры шагали по улице, торопили солдат. Но вот один из офицеров дал свисток, и в воздух тут же взвились ракеты. Это был сигнал команде эсэсовцев поджигать дома. Густые клубы черного дыма поднялись к небу, поплыли к лесу.
Один из гитлеровцев, увидев, что больница не охвачена огнем, дал команду: поджечь! К эсэсовцу подбежала колхозница Сезыкина, закричала:
— Больница это! Больница!..
Ее тут же схватили и бросили в огонь.
Гитлеровцы загнали в дом возле больницы стариков, женщин и детей, подперли двери бревном. Эсэсовец вырвал да рук солдата гранату и бросил ее в окно. Все погибли.
Так было сожжено 450 домов, молочно-товарная ферма, клуб, сельсовет.
Фашисты зверски надругались над девятнадцатилетней Манюшкиной Анной, отрезали ей грудь, выкололи глаза, искололи штыком, а потом бросили в огонь.
Прошиной Анастасии нанесли пять ран, потом забросали мусором, думая, что она мертва. Но Анастасия, придя в себя, добралась до окопа, где ее подобрали партизаны и доставили в свой госпиталь.
Больного врача А. А. Малиновскую фашисты вытащили из дома и бросили в огонь.
Такие же страшные зверства над жителями гитлеровцы совершили в поселке Зелепуговка, в селе Ворки.
Выбив фашистов из деревни Новая Погошь Суземского района, партизаны из отряда им. Ворошилова № 2 обнаружили десятки трупов замученных жителей.
В селе Бересток Севского района гитлеровцы сожгли 270 домов и расстреляли 180 мужчин, женщин, стариков и детей. Двум колхозникам фашисты щипцами повырывали пальцы из рук и ног, выбили зубы, отрезали уши, выкололи глаза.
Полицейские из деревни Лбы и поселка Навли, задержав раненого партизана Фатикова Ивана Николаевича, 55 лет, раздели его догола, на груди вырезали звезды, содрали со спины кожу, вывернули руки, жгли лицо раскаленным железом.
Предатели из Комаричской полиции по заданию эсэсовцев дотла сожгли села Игрицкое, Кубань, Угреевичи, Пьяновы и расстреляли более 60-ти жителей.
Вести о зверствах гитлеровцев и их пособников над мирным населением и партизанами разнеслись по всей Брянщине, они усиливали ненависть к оккупантам, стремление уничтожить их, вести борьбу с ними всеми средствами, днем и ночью.
СЕМЬЯ ПАРТИЗАНА
В поселке Ходужец, за железнодорожными путями станции Навля, в небольшом деревянном домике жил со своей семьей коммунист Кузьмичев. У него были дочери Валя, Нина, Таисия и сын Николай. Я знал эту семью хорошо, очень дружную, порядочную. И хочу рассказать о ней то, что сам видел, что слышал от друзей и самих Кузьмичевых. Это необходимо потому, что в судьбе Кузьмичевых как бы находила отражение судьба многих советских патриотов, оставшихся в тылу для борьбы с гитлеровцами.
Через станцию днем и ночью шли эшелоны. Часто здесь появлялись самолеты с черными крестами на крыльях. Они с бреющего полета обстреливали станцию из пулеметов, сбрасывали бомбы.
Через Навлю тянулись на восток гурты скота, автомашины, подводы с эвакуированными семьями.
Война застала Матвея Петровича Кузьмичева на скромной должности председателя Навлинской артели «Красный транспортник». По заданию райкома партии и райисполкома он вместе с другими работниками эвакуировал в глубь страны людей и материальные ценности. В конце сентября 1941 года гитлеровцы подкатились к Навле.
— Людей эвакуируешь, а как же мы? — спросила жена.
— Мы успеем! — ответил Матвей Петрович. — В первую очередь — семьи военнослужащих…
— А ты с нами поедешь? — не успокаивалась жена.
Матвей Петрович от ответа уклонился.
— Как райком скажет…
А решение райкома уже состоялось. Кузьмичев был зачислен пулеметчиком Навлинского партизанского отряда.
Секретарь райкома Лука Матвеевич Максименко и председатель райисполкома Михаил Андреевич Мирошин говорили мне, что этот человек не подведет. Они верила в него, как в самих себя.
— Садись! Есть к тебе разговор. Решение райкома знаешь? — спросил Максименко, когда Кузьмичев вошел к нему.
— Знаю, Лука Матвеевич.
— Не передумал?
— Нет.
— Все ясно?
— Не все, правда. Но…
Максименко взглянул на Кузьмичева, вздохнул.
— Вот что, Матвей Петрович… Эвакуировать семью теперь поздно. Видимо, в поселке ей оставаться. Сына и Валентину нужно послать в партизанский отряд, а младшие, Таисия и Нина, пускай с матерью…
— С дочурками моей Анастасии легче будет, — согласился Кузьмичев.