Шестые врата
Шрифт:
Динго замолчала. Мимо нее тихо струилась вода цвета сепии. Непроницаемая, скрывающая все.
– Вы так и не нашли его?
Вопрос Еретика вернул ее в настоящее. Она покачала головой.
– Наташка сказала, надо позвать взрослых. Но Олег возразил, что уже поздно. Он где-то читал, что после пяти минут без воздуха у людей начинает умирать мозг. Часов ни у кого не было, но все знали, что до города бежать минут десять.
– И что вы сделали? – В вопросе не прозвучало осуждения. Динго подумала, что это ненадолго - только до тех пор, пока Еретик не узнает, что было дальше.
– Олег сказал,
– А вы не боялись, что кто-то вас видел? – Все еще ни следа осуждения или отвращения, только любопытство и, пожалуй, жалость.
– Кто?! – Динго тряхнула головой. – Пляж остался за излучиной реки. Берега в том месте заросли ивняком – не подойдешь. Мы уговорились, что скажем, будто втащили паренька в лодку, высадили на берегу и разошлись. А куда он дальше пошел, мол, не наше дело.
Еретик нахмурился:
– Вы не подумали о том, что, если бы тело нашли в реке, возникли бы вопросы?
Динго устало оперлась о стену:
– Мне шел двенадцатый год. Из ребят в лодке только Олег был старше. Никто не задумывался о таких деталях.
– Ты сдержала уговор?
Динго вздохнула.
– Мы с матерью приехали в городок на пару дней, навестить ее подругу детства. Вернувшись с речки, я сказалась больной. Меня била дрожь, тошнило, крутило живот. Мама решила, что это кишечная инфекция, и в тот же день повезла меня домой. Благо, до бабушкиной деревни, где мы отдыхали, всего час на автобусе.
– И там ты выздоровела?
– Не знаю, - она задумалась. – Наверное, не совсем. Знаешь, в тот день, когда мы с мамой ждали автобуса на площади, мне показалось... Будто я видела в толпе того мальчика, понимаешь? – Динго исподлобья взглянула на Еретика. – Разве это нормально?
– А ты не думала, что он мог остаться в живых?
Она криво усмехнулась:
– Как? Отрастив жабры?
Еретик помолчал, будто размышлял о чем-то. Наконец его взгляд повернулся изнутри к ней:
– Выходит, ты не знаешь, чем закончилась эта история?
– Она закончилась. Точка. Я никогда больше не ездила в тот городок, хотя мама меня звала. Без меня она навещала подругу пару раз, привозила малину. Она никогда не упоминала утонувшего ребенка, но мне всегда казалось, что она... если не знает, то догадывается обо всем, чует каким-то материнским чутьем, как волчица чует, какой из ее щенят не жилец, и убивает его. С того лета я живу заемную жизнь, понимаешь? – Динго внимательно смотрела в глаза Еретику, глаза, из которых темнота украла зрачки. – Эта резиновая лодка – та точка невозвращения, после которой меня уже нет и никогда не будет. Знаешь, люди не замечают, когда среди них ходит чудовище. По большому счету, им все равно.
Еретик поднял руку, осторожно потянулся к ее лицу. Динго отдернулась. Он опустил ладонь.
– По-моему, ты не похожа на чудовище.
– Вот и я о том же, - вздохнула она.
– Зря ты все-таки больше не приехала в Порхов.
– Да не могла я! – Динго стиснула намокшие полы куртки, запахнулась в них, будто это могло добавить тепла. – Я так долго пыталась убедить себя, что это был всего лишь кошмарный сон, что все мне привиделось – резиновая лодка, Наташка, сам этот пыльный городок с крепостью на взгорке... – Тут слова Еретика замкнули какой-то контакт в ее мозгу, и там начала стремительно выстраиваться логическая цепь, которая заставила ее вздрогнуть. – Откуда ты знаешь? – она подозрительно уставилась на Еретика, надеясь найти ответ в смазанном темнотой лице. – Откуда знаешь, как назывался город?
[1] Стихи Сергея Чегры.
[2] Машина скорой помощи (сленг врачей)
[3] Номер бейсера в международном регистре. Присваивается после того, как спортсмен совершит прыжки с четырех объектов – здания, антенны, моста и скалы.
[4] Никогда (англ.) – имя ворона из поэмы Э.А.По.
Люби меня - мы одиноки
«погиб поэт невольник чести
погиб поэт невольник вести
а я ни разу не умру»
– Значит, ты ничего не помнишь после того, как подняла трубку? Ни как раздевалась, ни как в ванну лезла?
Лилит покачала головой, деловито шаря руками под курткой – молнию на джинсах застегивала. Мертвый телефон пялился на Фактора дырявым диском, будто десятиглазый паук-мутант.
– Слушай, а может, тебя подстрелила эта ненормальная, Динго? – Федор хлопнул себя по месту укола и скривился – наверняка там образовалась приличная гематома. – И остальных заодно? Сначала с Еретиком расправилась, потом с Шивой, а потом...
– Жахнула меня в задницу, затащила в ванную, шмотки поснимала и решила утопить, да передумала? – Лилит подцепила с полу лифчик и жестом велела отвернуться. Фактор послушно встал к ней спиной:
– Примерно так.
Куртка шлепнулась на пол, брякнув пряжками.
– Во-первых, встает вопрос: на кой ляд Динго все это надо? Во-вторых, телефон, который слышали мы оба, не мог быть ее рук делом, потому что... ай!
Он крутанулся на месте, машинально принимая левую стойку, готовый увидеть вылезающую из ванны мать, рыжую фурию со шприцом наперевес или еще что-либо в подобной стилистике, но обнаружил только Лилит, трясущую раненой рукой.
– Оладь, больно! Будь человеком, помоги застегнуть, - и она повернулась к нему лопатками с влажным потоком волос между ними, который здоровая рука тут же переправила через плечо. – Так видно?
Луч фонаря уперся в потолок, напоминавший карту неизвестных земель. Девушка стояла в конусе света, как совершенное создание искусства, статуя Нефертити, выступившая из песков времени. Лямки лифчика безжизненно свисали по обе стороны узкой спины, приглашая к действию. Федор шагнул вперед и осторожно взялся за них.
Восхождение на второй этаж показалось Краю покорением Эвереста. Каждая новая ступень норовила вырасти повыше предыдущей, да еще и подставить подножку или вовсе выскользнуть из-под подошв, так что приходилось виснуть на перилах, как на альпинистской страховке. На площадке между этажами Край решил перевести дух. Щелкнул зажигалкой. Судорожное дыхание заставило синеватое пламя заметаться в своем гнезде. Стены качались в такт, так что Край чувствовал себя внутри карточного домика, который только что ткнул пальцем великан. Снова что-то стучало: то ли сердце в ушах, то ли давешний ворон.