Шевалье д'Арманталь

Дюма-отец Александр

–  К нему, ко мне, ко всем нам, шевалье, потому что каждый при подобных обстоятельствах должен обложить себя налогом в соответствии со своими средствами. У меня мало наличных денег, но много брильянтов и жемчуга, так что, прошу вас, не отказывайте себе ни в чем. Не все столь бескорыстны, как вы, и есть люди, чью преданность можно купить лишь ценой золота.

–  Но, сударь, - сказал кардинал, - хорошо ли вы подумали, в какое дело ввязываетесь? А если вас схватят?

–  Не беспокойтесь, ваше преосвященство, - презрительно ответил д'Арманталь, - у меня

достаточно причин быть в обиде на регента, так что, если меня схватят, будет решено, что это личное дело между мной и им и что я мстил только за себя самого.

–  Но все же в этом предприятии вам нужно бы иметь помощника, - сказал граф де Лаваль, - человека, на которого вы могли бы положиться. Есть у вас кто-нибудь на примете?

–  Пожалуй, да, - ответил д'Арманталь.
– Надо только, чтобы мне сообщали каждое утро, что регент будет делать вечером. У принца де Селламаре, как посла, должно быть, есть своя тайная полиция.

–  Да, - смущенно сказал принц, - есть некие лица, которые меня осведомляют…

–  Именно это я и имел в виду, - сказал д'Арманталь.

–  Где вы живете?
– спросил кардинал.

–  У себя дома, ваше преосвященство, - ответил д'Арманталь.
– На улице Ришелье, номер семьдесят четыре.

–  А давно вы там живете?

–  Три года.

–  Тогда вас там слишком хорошо знают, сударь, и вам надо сменить квартиру. У вас в доме известно, кого вы принимаете, и когда появятся новые лица, это вызовет подозрения.

–  На этот раз вы правы, ваше преосвященство, - сказал д'Арманталь.
– Я найду себе новую квартиру в каком-нибудь глухом и отдаленном квартале.

–  Я беру это на себя, - сказал Бриго.
– Платье, которое я ношу, не внушает подозрений. Я найму квартиру якобы для молодого человека из провинции, которого мне рекомендовали и который должен приехать, чтобы получить какую-нибудь должность в министерстве.

–  Поистине, дорогой Бриго, - сказал маркиз де Помпадур, - вы похожи на принцессу из «Тысячи и одной ночи», которая не могла раскрыть рта, чтобы из него не посыпались жемчужины.

–  Ну что ж, по рукам, господин аббат, - сказал д'Арманталь.
– Я полагаюсь на вас и сегодня же объявлю у себя дома, что уезжаю из Парижа на три месяца.

–  Итак, значит, все решено?
– радостно сказала герцогиня дю Мен.
– В первый раз нам ясно, как обстоят наши дела, и все благодаря вам, шевалье. Я этого не забуду.

–  Господа, - сказал Малезье, вынимая часы, - я обращаю ваше внимание на то обстоятельство, что сейчас четыре часа утра и что мы смертельно утомили нашу дорогую герцогиню.

–  Вы ошибаетесь, сенешаль, - ответила герцогиня.
– Такие ночи доставляют облегчение. Я давно уже так не отдыхала душой.

–  Принц, - сказал Лаваль, беря свою накидку, - вам придется удовольствоваться тем кучером, которого вы советовали выставить за дверь, если только вы не предпочитаете править лошадьми сами или идти пешком.

–  О нет, - сказал принц, - я рискну поехать с вами. Ведь я неаполитанец и верю в приметы. Если вы меня вывалите, это будет знаком, что нам пока лучше ничего не предпринимать, если же вы благополучно доставите меня куда следует, это будет означать, что мы можем действовать.

–  Помпадур, вы отвезете господина д'Арманталя, - сказала герцогиня.

–  Охотно, - ответил маркиз.
– Мы давно не виделись, и нам нужно многое рассказать друг другу.

–  Не могу ли я проститься с моей остроумной «летучей мышью»?
– спросил д'Арманталь.
– Ведь я не забыл, что это ей я обязан счастьем предложить свои услуги вашему высочеству.

–  Де Лонэ!
– сказала герцогиня, провожая до двери принца де Селламаре и графа де Лаваль.
– Де Лонэ!.. Знаете, шевалье д'Арманталь утверждает, что вы самая большая чародейка, какую он когда-либо видел.

–  Ну как, - улыбаясь, сказала та, которая оставила потом под именем мадам де Сталь столь очаровательные мемуары, - верите ли вы теперь в мои пророчества, господин шевалье?

–  Верю, потому что надеюсь, - ответил шевалье.
– Но теперь, когда я знаю фею, которая вас прислала, меня всего более удивляет не ваше предсказание насчет моего будущего, а то, как вы могли быть столь хорошо осведомлены о моем прошлом и в особенности о настоящем.

–  Полно, де Лонэ, - сказала со смехом герцогиня, - будь добра к нему и не мучай его больше, не то он подумает, что мы с тобой волшебницы, и будет нас бояться.

–  Не покинул ли вас сегодня утром в Булонском лесу кто-нибудь из ваших друзей, шевалье, чтобы поехать проститься с нами?
– спросила мадемуазель де Лонэ.

–  Валеф! Это Валеф!
– вскричал д'Арманталь.
– Теперь я понимаю!

–  Ну вот, наконец-то!
– сказала герцогиня дю Мен.
– На месте Эдипа вы были бы уже десять раз съедены Сфинксом.

–  Ну а математика, Вергилий, анатомия?
– возразил д'Арманталь.

–  Разве вы не знаете, - сказал Малезье, вмешиваясь в разговор, - что мы называем ее не иначе как нашей ученой, за исключением, впрочем, де Шолье, который зовет ее кокеткой и плутовкой, но только в виде поэтической вольности.

–  Еще бы!
– прибавила герцогиня.
– Мы стравили ее как-то с Дювернуа, нашим медиком, и она побила его по части анатомии!

–  Поэтому, - сказал маркиз де Помпадур, беря под руку д'Арманталя, чтобы увести его, - почтенный лекарь, разуверившись в своей учености, заявил, что эта девушка лучше всех во Франции знает человеческое тело.

–  Вот первый ученый, который позволил себе сострить, - собирая свои бумаги, сказал аббат Бриго.
– Правда, сам того не подозревая.

Д'Арманталь и Помпадур, простившись с герцогиней, со смехом вышли в сопровождении аббата Бриго, который рассчитывал на их экипаж, чтобы не возвращаться домой пешком.

–  Ну, - сказала госпожа дю Мен, обращаясь к кардиналу де Полиньяк, - задержавшемуся вместе с Малезье после ухода остальных.
– Находите ли вы по-прежнему, ваше преосвященство, что так ужасно состоять в заговоре?