Шевалье д'Арманталь
Шрифт:
— Господин герцог, я клянусь вам в этом самым святым для меня — памятью моей матери!
— Этого достаточно, мадемуазель, — сказал герцог, дергая за шнурок звонка.
Вошел лакей.
— Лафос, — сказал герцог, — скажи, чтобы заложили гнедых в карету без герба.
— Господин герцог, — сказала Батильда, — если вы хотите сберечь время, то в нашем распоряжении наемная карета, которая ждет меня внизу.
— Ну что ж, тем лучше. Мадемуазель, я к вашим услугам.
— Поехать ли мне с господином герцогом? — спросил лакей.
— Нет,
И герцог, предложив руку Батильде, спустился с ней про лестнице, посадил ее в экипаж и, приказав кучеру остановиться на углу улицы Сент-Оноре и улицы Ришелье, сел рядом с ней с таким беспечным видом, словно не знал, что участь, от которой он хотел избавить шевалье, через две недели, быть может, будет ждать его самого.
XI. ШКАФ ДЛЯ ВАРЕНЬЯ
Экипаж остановился в указанном месте, кучер открыл дверцу, герцог вышел и помог Батильде выйти, затем, достав из кармана ключ, отпер, стараясь не шуметь, наружную дверь дома на углу улицы Ришелье и улицы Сент-Оноре, который значится теперь под номером 218.
— Прошу прощения, мадемуазель, — сказал герцог, предлагая девушке руку, — что я веду вас по лестнице, которая так плохо освещена. Но мне очень важно остаться не узнанным, если случайно меня здесь кто-нибудь встретит. К тому же нам нужно подняться всего лишь на второй этаж.
Действительно, поднявшись ступенек на двадцать, герцог достал из кармана второй ключ, осторожно открыл дверь, выходившую на лестничную площадку, вошел в прихожую и, взяв свечу, зажег ее от фонаря, горевшего на лестнице.
— Еще раз прошу прощения, мадемуазель, — сказал герцог, — но здесь я имею обыкновение сам себе прислуживать, и вы сейчас поймете, почему я решил обходиться в этой квартире без лакея.
Батильде было мало дела, есть ли у герцога слуги. Она вошла в прихожую, ничего не ответив ему, и герцог запер за ней дверь двойным поворотом ключа.
— Теперь следуйте за мной, — сказал герцог и пошел впереди девушки со свечой в руке.
Они прошли через столовую и гостиную, наконец вошли в спальню, и герцог остановился.
— Мадемуазель, — сказал Ришелье, ставя свечу на камин, — помните, вы дали мне слово, что никому не откроете того, что увидите.
— Да, я дала вам слово, господин герцог, и даю еще раз. О, я была бы слишком неблагодарна, если бы нарушила его.
— Так вот, я посвящаю вас в тайну, которая до сих пор была известна только двоим. Это любовная тайна, и мы отдаем ее под охрану любви.
И герцог Ришелье, отодвинув филенку в деревянной обшивке стены, открыл проем, к которому с противоположной стороны пролегала задняя стенка шкафа, и тихонько постучал три раза. Через минуту послышалось щелканье ключа, поворачиваемого в замке, потом сквозь щели досок пробился свет и нежный голос спросил: «Это вы?» Наконец после утвердительного ответа герцога из стенки шкафа тихонько выпали три доски, открыв проход из одной комнаты в другую, и герцог Ришелье с Батильдой оказались перед мадемуазель де Валуа, которая вскрикнула, увидев своего любовника в обществе женщины.
— Не бойтесь, дорогая Аглая, — сказал герцог, пройдя в соседнюю комнату и взяв за руку мадемуазель де Валуа, в то время как Батильда неподвижно стояла на месте, не решаясь сделать ни шагу более, пока ее присутствие не будет объяснено. — Вы сами сейчас меня поблагодарите за то, что я выдал тайну нашего благословенного шкафа.
— Но, герцог, не объясните ли вы?.. — сказала мадемуазель де Валуа, делая паузу после этого неоконченного вопроса и по-прежнему с беспокойством глядя на Батильду.
— Сию минуту, милая принцесса. Вы не раз слышали от меня о шевалье д'Армантале, не правда ли?
— Не далее как позавчера, герцог, вы говорили мне, что ему стоит произнести одно только слово, чтобы спасти свою жизнь, погубив вас всех, но что он не скажет этого слова.
— Так вот: он его не сказал, он приговорен к смерти, завтра его казнят, эта девушка его любит, а его помилование зависит от регента. Теперь вы понимаете?
— Да, да, да! — сказала мадемуазель де Валуа.
— Идите сюда, мадемуазель, — сказал герцог Ришелье Батильде, взяв ее за руку. Потом, обернувшись к принцессе, продолжал: — Она не знала, как попасть к вашему отцу, дорогая Аглая, и обратилась ко мне, когда я только что получил ваше письмо. Мне нужно было поблагодарить вас за добрый совет, а так как я знаю ваше сердце, я и подумал, что нельзя выразить вам благодарность более приятным для вас образом, чем доставив вам возможность спасти жизнь человека, молчание которого, вероятно, спасло мне жизнь.
— И вы были правы, дорогой герцог… Добро пожаловать, мадемуазель. Теперь скажите, чего вы желаете? Что я могу сделать для вас?
— Я желаю видеть его высочество регента, — сказала Батильда. — И ваше высочество может отвести меня к нему.
— Вы подождете меня, господин герцог? — с беспокойством спросила мадемуазель де Валуа.
— Неужели вы можете в этом сомневаться?
— Тогда войдите в шкаф для варенья, чтобы кто-нибудь не застал вас здесь. Я отведу мадемуазель к моему отцу и вернусь.
— Я вас жду, — сказал герцог, входя в шкаф по указанию принцессы. Мадемуазель де Валуа обменялась вполголоса несколькими словами со своим возлюбленным, заперла шкаф, положила ключ в карман и, протянув руку Батильде, сказала:
— Мадемуазель, все любящие женщины — сестры. Арман и вы были правы, рассчитывая на меня. Пойдемте.
Батильда поцеловала руку, которую протянула ей мадемуазель де Валуа, и последовала за ней.
Две женщины прошли через апартаменты, выходившие на площадь Пале-Рояля, и, повернув налево, вступили в покои, которые расположены вдоль улицы Валуа. В этой части дворца находилась спальня регента.