Шевроны спецназа
Шрифт:
— О’кей, сержант, выставьте охрану. Будем ждать машину. Должна же быть машина в этом богом забытом месте?!
— Есть, сэр! — козырнул сержант и, оглянувшись, добавил: — Я бы не отказался принять душ. Жарковато в этой дыре, как вы считаете?
— Забудь о душевой кабинке, Джон. Скорее всего тебе придется принимать ванну. В мутной теплой воде вместе с крокодилами. Когда придет машина — вон там, на дороге, что-то пылит… по-моему, это грузовик за нами, — то биотуалеты загрузите сверху и сразу же установите. Не хватает нам еще всяких инфекций.
— Есть, сэр! — снова откозырнул негр и развернулся к своим подчиненным: — Пошевеливаемся, пошевеливаемся! Длинный и Кот, на охрану периметра! Туда и туда! — махнул сержант рукой. — Оружие применять без предупреждения, если заметите непосредственную угрозу своей жизни! Америка вас не забудет!
Командир американских «зеленых беретов» почувствовал, что ему уже стало все порядком надоедать. Он очень кстати вспомнил, что в рюкзаке лежит фляжка с отличным виски, и эта мысль принесла ему некоторое успокоение.
Сергей лежал на койке и читал. Теперь у него появилось занятие. Каждую свободную минуту он учил английский. Когда-то, как и все мальчишки, имевшие гитару, он наизусть заучивал песни великих музыкантов, а потом играл их во дворе в своей компании. Все шло замечательно, и Жанна, красивая девочка с огромными глазами, всегда садилась поближе к нему. Ради нее Сергей особенно тщательно тренировал чисто английское, как он считал, произношение. Но потом случилась неприятность. Сейчас этот случай вызывал у Сергея только улыбку, но тогда, в пятнадцать лет, ему показалось, что произошла катастрофа.
Как обычно, он прекрасно и особенно проникновенно исполнил вновь разученную песню, чувствуя на себе влюбленный взгляд Жанны. А девчонка, новенькая девчонка, которая недавно переехала к ним в дом, внезапно громко засмеялась прямо в середине припева. Сергей прижал струны ладонью и холодно поинтересовался, в чем, собственно, дело. Статус всеобщего любимца давал ему на это полное право.
— Извини! — Противная новенькая перестала смеяться, но неприятная улыбка все еще блуждала на ее лице. — Ты просто не знаешь языка. Вот это слово в припеве… если его произносить немножко длиннее, то оно обозначает, что и должно обозначать — «пляж». А если говорить его коротко, то на сленге оно обозначает девушку… как это сказать… в общем, оно означает — «сука».
Тогда засмеялась даже Жанна. Это было полное фиаско.
С тех пор Сергей дал себе слово, что не возьмет гитару в руки, пока не будет знать смысл того, о чем поет. Через год после упорнейших занятий, к своему немалому удивлению, он уже мог читать Джека Лондона почти без словаря. Родители не догадывались о причине его увлеченности лингвистикой и были очень разочарованы, когда Сергей наотрез отказался поступать в иняз.
Ну, а сейчас он быстро и успешно восстанавливал полузабытые навыки. Во всяком случае, у него получалось незамысловато шутить на базаре с полным смешным индусом, который готовил под навесом в огромной глиняной печи отличные лепешки.
— Эй, Кубинец! — В дверях барака появился силуэт дневального.
— Чего? — с неохотой повернул голову Сергей, еще надеясь, что ему не придется вставать.
— Там Сомик пришел, тебя спрашивает! — сказал дневальный и сразу же прикрыл дверь, чтобы не выпускать драгоценную прохладу от кондиционера на улицу.
Сергей вздохнул, отложил книжку и поднялся. В барак, где жили «электрики», не заходил никто, так что всех гостей приходилось встречать за порогом.
Он вышел на улицу и поморщился. Жара стояла несусветная. Даже куры попрятались в тень. Только двое полуголых, закутанных в покрывала стариков, бритых наголо и обутых в сандалии, шли к реке, чтобы совершить традиционное омовение. Неумолимое раскаленное солнце, зависшее еще довольно высоко над западными предгорьями, ощутимо навалилось на Сергея своими тяжелыми жаркими лучами.
— Пойдем в тенек, вот сюда, — взял он мальчишку за руку. — Там и поговорим.
— Привет, Кубинец! — блеснул зубами на загорелом до черноты лице Сомик. — Как ты?
— Все хорошо, — вздохнул Сергей. — Как твое здоровье?
— Я чувствую себя прекрасно, — объявил мальчишка и задрал рубашку на животе: — Смотри!
На впалом худом смуглом торсе Сергей увидел марлевый квадратик, приклеенный скотчем.
— Врач сказал, что скоро заживет. Только купаться пока нельзя, — огорченно проговорил Сомик и осторожно потрогал марлю.
— Ну, вот и хорошо, — искренне порадовался Сергей, — а я уж думал…
— Нет, ничего страшного не случилось. Я просто испугался тогда. — Сомик шмыгнул носом и виновато посмотрел на Сергея.
— Бывает, — махнул рукой Одинцов. — Не ты один испугался. Ну, что у тебя? Я поспать хотел.
— Нельзя спать в это время! — снова улыбнулся Сомик. — Так можно и всю жизнь проспать!
— Разбаловали мы тебя. Будешь ты меня еще учить, — проворчал Сергей на русском. — Болтаешь слишком много… по заднице бы тебя ремнем, пацан.
Несмотря на незнакомый язык, мальчишка понял его и, ухмыльнувшись, показал пальцем на север:
— Там американцы приехали, в деревню с той стороны.
Сергей нахмурился, соображая:
— Как ты сказал? Американцы? В деревню?
— Да.
— Ну и что?
— Ты дурак, Кубинец, — произнес Сомик серьезно. — Эти американцы военные, у них оружие. Их видел мой двоюродный брат, а потом и я, мы вчера с сестрой ходили к дяде в гости.
— Да мало ли кто приезжает в деревню, — неуверенно пробормотал Сергей. — А сколько их? — вдруг спохватился он.
— Тоже двадцать человек. И половина из них — негры.
— Та-а-ак, — задумчиво потер подбородок Сергей. — И все имеют при себе оружие?
— Да. И большие рюкзаки, вот такие, — развел руками Сомик. — Они живут отдельно, так же, как и вы, но только они никому не дают денег. Еще у всех есть береты. Зеленые. А меня они назвали «маленькой прыткой обезьянкой».
— Зеленые береты, говоришь?
— Да. Такие красивые.
Одинцов выпрямился на лавочке, и расслабленное состояние слетело с него в одно мгновение.