Шейла Великолепная
Шрифт:
Однажды вечером, незадолго до папиного возвращения, я поставила туфли в прихожей носками к кабинету, спряталась за шторами и жду. Но между кабинетом и прихожей — ещё гостиная и столовая. Я слышала, как папа вошёл и крикнул:
— Привет я дома!
Я надеялась, что он увидит мои туфли и сразу найдёт меня, потому что в кабинете свет не горел, а за окнами темнело с каждой секундой. А тут ещё и громыхать стало. Не люблю грозу. Папа тысячу раз говорил, что молния в меня не ударит, и я хотела бы верить ему, да не получается.
И зачем я в такую даль пряталась? Надо было залезть в шкаф
Какая радость в такой игре?! Может, папа про меня забыл? Может, даже не ищет? Может, хватит играть в эту игру? Уж точно не в этом доме! Он не подумает, что я струсила, нет! А вот Либби именно так и скажет. Фыркнет презрительно и надо мной посмеётся.
Наконец чувствую: больше ни секунды не выдержу за шторой! Тогда я встала на четвереньки и вползла в гостиную.
Тут мама крикнула:
— Шейла, выходи сейчас же, а то ужин остынет!
Ура! Я побежала в кухню и сказала папе, что, если он меня будет так подолгу искать каждый вечер, я не смогу нормально питаться. И мы решили на лето прекратить игру. Теперь Либби никогда не узнает правду и не будет называть меня трусихой.
Каждый вечер после ужина папа отвязывает Дженнифер и даёт ей побегать. Говорит, ей нужно двигаться. Она носится по лужайке и гавкает, а я смотрю из окна своей комнаты. Папа, Либби и Дженнифер веселятся на полную катушку. Либби бросает мячик, а Дженнифер ловит. Папа научил её кувыркаться и притворяться мёртвой. Все говорят мне, что глупо прятаться наверху. Может, я и впрямь глупая, но ничего поделать с собой не могу. И почему я родилась такой, а не как Либби, которая ничего не боится? Несправедливо.
Ну хотя бы я привыкла спать одна — уже достижение. Перестала трястись от страха. Главное, чтобы уши были прикрыты одеялом. Не знаю почему, но спать с открытыми ушами я не могу.
Хотя этот дом не такой жуткий, как дом Маус. У них — намного больше и намного старше. Некоторые комнаты наверху стоят у них запертые. Я спросила Маус: не страшно ей в такой громадине? А она отвечает: никогда не задумывалась. Она тут с рождения, здесь жила семья её мамы, и сама Маус собирается прожить тут всю жизнь. А ещё в этом доме когда-то ночевал Вашингтон Ирвинг.
— Это кто? — спросила я. — Какой-нибудь родственник Джорджа? — И засмеялась над своей шуткой.
— Хочешь сказать, что не знаешь, кто такой Вашингтон Ирвинг?
— Нет. Даже не слышала.
— Хочешь сказать, ты собираешься в пятый класс и до сих пор ничего не слышала о Вашингтоне Ирвинге?
— Да говорю же — нет!
— Поверить не могу! — возмущалась Маус. — Чему людей учат в этих нью-йоркских школах?
— Если ты так много о нём знаешь, может, объяснишь, кто он?
— Объясню, объясню… Просто не понимаю, как так можно, — сказала Маус.
— Давай, — говорю. — Я вся внимание.
— Ну, он был очень знаменитый писатель.
— И что он написал? — спросила я.
— «Рип ван Винкль» и «Легенду о Сонной лощине».
— О
— Ты никогда не слышала о «Сонной лощине» и Икабоде Крейне?
— Не слышала, — говорю я. — Вы, жители Тарритауна, храните в голове уйму ненужной информации. Если бы этот Икабод Крейн был так уж важен, я бы о нём наверняка слышала в Нью-Йорке.
— Ну, могу тебе только сказать, что Всадник без головы выехал вот отсюда, — Маус царственно протянула руку. — Прямо из Тарритауна. Так что, разумеется, для нас это крайне важно. Не так уж много на свете городов, где ездил Всадник без головы.
— Как это? — спросила я.
— Ну так: человек на лошади, у него не было головы, а Икабод Крейн увидел его и жутко перепугался.
— Но это же просто сказка, правда? В смысле, безголовых же всадников не бывает!
— Ну… как сказать. Сказка сказкой, но я в неё верю. Я тут недавно его слышала. А ты?
— Что слышала? — холодея, спросила я.
— Всадника без головы! Если ночью прислушаешься, то услышишь такой леденящий душу звук. Это и есть он — призрак Тарритауна.
— Я тебе не верю.
— Да мне-то что — верь, не верь. Люди, живущие в Тарритауне круглый год, знают, что это правда!
— А что он делает? — спросила я. — Убивает людей?
— Да нет! Просто является, как любой призрак. Ну, сама знаешь.
— Призраки — это всё выдумки, — сказала я.
— Может, выдумки, а может, и нет.
И как после этого спать, скажите на милость? Я спросила папу, знает ли он про Икабода Крейна и Всадника без головы, и он сказал:
— Конечно, это известная история.
— Ты в неё веришь?
— Это сказка, Шейла.
— А вдруг Всадник без головы — не сказка?!
— Нет, нет, что ты. Вашингтон Ирвинг его придумал.
— Но он тут жил, правда?
— Жил, и что с того?
— Ну… А вдруг он на самом деле видел безголового всадника, а чтобы поверили, написал книгу. Понимаешь?
— Нет, не понимаю, — сказал папа. — Я принесу тебе его книгу; почитаешь и сама убедишься.
— Нет! — заорала я. — Не хочу я читать ни про каких безголовых!
После этого любой ночной звук я принимала за призрак Тарритауна. Скорее бы сентябрь, чтобы мы вернулись в город, где никто не шляется по ночным улицам без головы.
Глава 8
Однажды серым и облачным субботним днём миссис Эллис отправилась по магазинам. Маус не захотела поехать с ней и пришла ко мне в гости. Полчаса она учила меня трюкам с йо-йо, и всё это время я думала только об одном: есть ли на свете хоть что-нибудь, что получалось бы у меня лучше, чем у детей Тарритауна? Вот бы их на месяцок в Нью-Йорк! Тогда я бы их за пояс заткнула. Им наверняка слабо пересечь весь город на автобусах и не заблудиться!