Шифр Джефферсона

Берри Стив

Кассиопея надеялась, что с Коттоном ничего не случилось.

Они оба сочли электронную почту от Стефани странной, но не обратили внимания на настораживающие признаки. Выходные в Нью-Йорке представлялись просто развлечением.

К сожалению, она не появилась в черном платье от Армани в переполненном театре. Вместо этого агенты секретной службы везли ее неизвестно куда.

Ее длинные темные волосы были еще влажными; высыхая, они завивались. На лице не было косметики, но она редко ею пользовалась. Кассиопея выбрала элегантный ансамбль из коричневых кожаных брюк,

желтую кашемировую рубашку и двубортный блейзер из верблюжьей шерсти. Тщеславие никогда не было ее слабостью, но это не означало, что она равнодушна к своей внешности.

– Извините, что ударила вас, – сказала она сидевшему рядом агенту. Он первым ворвался в номер.

Агент молча кивнул. Кассиопея понимала, что арестованным редко позволяют брать вещи в тюрьму. Очевидно, когда ее личность была установлена, поступили новые указания.

Впереди она увидела широкий простор международного аэропорта имени Кеннеди. Они въехали в открытые ворота, и Кассиопея увидела стоящий на поле самолет ВВС-1. От самолета уводили толпу людей.

– Подождем, пока не разойдутся репортеры, – сказал агент на переднем сиденье.

– А потом? – спросила она.

– Вы подниметесь на борт.

Глава 13

Река Памлико, Северная Каролина

Хейл продолжал смотреть телерепортаж. «Эдвенчеру» до конца пути оставалось меньше получаса. Шлюп еле полз, потому что глубина Памлико, несмотря на ее ширь, в лучшем случае слегка превышала двадцать футов. Хейл вспомнил, что дедушка говорил ему о неподвижных навигационных знаках – некогда деревцах кедра, которые местные лоцманы постоянно пересаживали, чтобы вынудить капитанов нанимать их. Слава богу, дни лавирования и огибания мелей, которых не существовало накануне, миновали. Проблему решили двигатели. Хейл выключил звук телевизора и прислушался к плеску воды о гладкий корпус корабля.

Ожидание.

Двадцать минут назад он позвонил по телефону и оставил голосовое сообщение.

Дэнни Дэниелс впечатляюще выступил перед репортерами. Хейл понял невысказанное сообщение президента. Расследование уже начиналось. Подумал, насколько оказался хорош квартирмейстер. Слава богу, Нокс был тщательным, этого у него не отнимешь – так же, как и его отец, служивший отцу Хейла. Но эта ситуация была, мягко говоря, необычной.

Телефон зазвонил.

Когда Хейл ответил, Нокс сказал:

– Я им говорил, что не нужно этого делать, но они были настойчивы.

– Надо было сказать мне.

– Они не имеют понятия о том, что я сделал для вас. Здесь то же самое. Вашего доверия я ни разу не нарушил, и нельзя ожидать, что нарушу их доверие.

В самом деле, всего несколько дней назад Нокс выполнил для Хейла тайную миссию. Очень важную.

И ничьего доверия ни разу не нарушил.

Хейлы были самыми богатыми из четырех семейств, состояние их равнялось состояниям остальных трех, вместе взятых. Подобное превосходство зачастую порождало возмущение, проявлявшееся время от времени вспышками своеволия

и попытками самоутверждения, так что удивляться событиям этого дня не стоило.

– Что произошло? – спросил Хейл.

Он выслушал отчет квартирмейстера, в том числе о вмешательстве НРА и устранении их агента.

– С какой стати они вмешались? – спросил Хейл. – Это единственная организация, которая оказывала нам поддержку.

– Очевидно, мы зашли слишком далеко. Объяснений их агент не предложил. Казалось, он хочет отправить нам сообщение. Я подумал – им важно знать, что мы это сообщение получили и не благодарим за то, что они сделали.

Оспаривать этот вывод Хейл не мог.

Сознание миссии всегда скрепляло пиратскую компанию, команда важнее любого из ее членов. Отец учил его, что миссии требуют целей и наград, связывания ее участников единым намерением. Так считали его предки, но и сейчас любой толковый капитан понимал, что четко определенная миссия превращает преследуемых в преследователей.

Поэтому Хейл решил не критиковать Нокса и лишь сказал:

– С этой минуты держи меня в курсе дела.

Квартирмейстер не возражал.

– Я собираюсь использовать ноутбук Парротта.

Сердце его забилось чаще. Перспектива того, что шифр Джефферсона может быть разгадан, взволновала его. Возможно ли это? И все-таки…

– Я был бы осторожен.

– Я буду.

– Извести меня сразу же, как получишь результат. И вот что, Клиффорд. Не нужно больше таких шагов, как сегодня.

– Полагаю, вы будете иметь дело с остальными тремя?

– Как только сойду на берег.

Он закончил разговор.

Хоть что-то сегодня может окончиться удачей.

Посмотрел на две забранные в пластик страницы.

В 1835 году, когда его прапрадед пытался убить Эндрю Джексона, расплата оказалась жестокой. И тогда, как и теперь, в Содружестве существовали разногласия. Но в тот раз Хейл приказал квартирмейстеру убить президента Соединенных Штатов.

Был тайно завербован Ричард Лоуренс, безработный маляр. До попытки политического убийства Лоуренс хотел застрелить свою сестру, открыто угрожал двум другим и в конце концов поверил, что Джексон убил его отца. К тому же он мнил себя королем Англии и возмущенно заявлял, что Джексон отнимает его королевское наследство. Считал президента виновным в своей безработице и в общей нехватке денег в стране.

Подтолкнуть его к действию оказалось нетрудно.

Проблему представлял сам Джексон, засевший в Белом доме холодной зимой 1834 года. Прощание с покойником в Капитолии заставило его покинуть резиденцию, поэтому Лоуренса отправили в Вашингтон и дали ему два пистолета. Лоуренс укрылся в толпе в холодный, дождливый день и встретился лицом к лицу со своим врагом.

Но вмешалась судьба и спасла Старого Гикори.

Из-за отсыревшего пороха оба пистолета дали осечку.

Джексон тут же обвинил сенатора от штата Миссисипи Джорджа Пойндекстера, заявил о заговоре. Сенат назначил официальное расследование, но Пойндекстер был оправдан. Однако втайне Джексон наметил подлинное отмщение.