Шикаста
Шрифт:
Сейчас я напишу о том, что происходит. А происходит много чего. Так много, что мне всего не охватить. Джордж говорит, что я должна постоянно дерзать, пытаться, а не отключаться. Он говорит, что я то и дело отключаюсь.
В квартире полно народу. И всем позарез нужен Джордж. Это бы еще ничего, квартира большая. Тем более, что Бенджамина почти не бывает, он по уши увяз в своих детских лагерях. Ольга и Симон тоже чаще всего в разъездах. Но мы с Бенджамином думали, что Джордж устроит себе где-нибудь офис, раз уж к нему так все лезут. Ан нет, ошиблись. Симон и Ольга наблюдают за всем и помалкивают. Они выжидают так же, как обычно жду я. Чтобы понять, что происходит, нужно подождать. Результат все объяснит. А чтобы ждать, нужно терпение. Народ жаждет видеть своего героя,
Приезжают из разных стран. Почти все молодые, но есть и взрослые, и даже старики попадаются. Они прознали про Джорджа, когда он разъезжал по делам молодежных объединений Пан-Европы. Почти все встречались с ним лично или слышали его выступления, и слова Джорджа запали им в душу. Они не могли в это поверить и приехали, чтобы убедиться. Пальцем потыкать. Я испытала такое на себе. Нет, думала я, нет, это невозможно. Но оказывалось, что возможно.
Для некоторых практически невозможно было добраться сюда, но они все равно добирались. Трудно выбить официальное разрешение, и кое-кто прибывал нелегально, замаскировавшись. Они стягивали с физиономий лапшу накладных бород и котлеты бакенбард, снимали очки и форменную одежду и оказывались совсем иными, иного пола и возраста. Часто они не возвращались туда, откуда прибыли. Джордж мог послать их с поручением еще куда-нибудь.
Джордж насел на меня, настаивая, чтобы я больше думала. Мол, что проку в моем образовании, если я не хочу думать. Я спросила брата, уж не хочет ли он, чтобы я стала каким-нибудь бонзой-управляющим? Почему бы и нет? — ответил он. Ведь Ольга и Симон управляют какими-то процессами. Он сказал, что мне нужно стать жестче, что я слишком мягкая. Я спросила, ради чего, и Джордж молча закатил глаза, как это иногда делают Ольга и Симон, показывая, что у них нет слов.
Итак, темы дня на сегодня.
(1) Запрещение потребления рыбы в береговой полосе. Вымирание рыбаков. Страны дерутся за права рыбной ловли в открытом море. В Антарктике рыба гибнет в отравленной воде.
(2) Британские острова голодают. Странам Третьего мира на это плевать с высокой колокольни. Европейцы всегда обходились с ними, как со скотом, пусть теперь пожинают плоды. Прелестно.
(3) В Европе четыре миллиона человек распиханы по тюрьмам. Заключенные мрут, как мухи. Много стариков.
(4) Опять голод в Центральной Африке.
(5) Падеж скота. Эпизоотии крупного рогатого скота, овец, свиней. Вымирает растительность. Правительства утверждают, что не от загрязнения среды.
(6) Молодежные армии наступают. Ну и флаг им в руки. Мало?
Ольга вернулась вчера из зоны голода. Выглядит кошмарно. Я наполнила ванну горячей водой, заставила маму туда влезть. Сделала ей бутерброды, заставила съесть. Уложила в постель, села рядом. Ольга ошеломлена и истощена. По ее просьбе выключила свет. Она сказала, что хочет смотреть в окно, видеть звезды. Сидя рядом с матерью, я поняла, что ей долго не протянуть. Более того, она уже далека от меня, от всех нас. Когда она с нами, можно подумать, что она рассеянная, несобранная, но это не так. Она всегда сосредоточена на происходящем. Значит, она погружена в себя.
Сегодня в гостиной у Джорджа больше всего китайцев. Не официальных представителей, других. Мать тоже сидит в гостиной. Джордж растолковывает им, куда идти, что делать, куда не ходить, чего не делать. Вернулся Бенджамин. Очень он изменился. Весь сияет. Еще бы, такие успехи! Не нравится мне это. Он теперь такой нужный, полезный! Показушный царь Бенджамин. Сам форму изобрел: грубые штаны, куртка и кефийе. Обычно он сидит смирно и слушает, но сегодня в нем все кипит и булькает, так и просится наружу. Китайцы вежливо ждут, пока Бен заткнется. А он все не умолкает. Джордж тоже ждет. Но Бенджамин просто слишком велик для помещения, а все остальные рядом с ним ничтожные козявки. Ольга вдруг заплакала. Нервное истощение. Годы и годы общения с Бенджамином
Сегодня вернулся со своим «бродячим» госпиталем Симон. Неделями он работал по двадцать часов в сутки. Они с Ольгой сидели в гостиной, как два призрака. Сидели молча, не нуждаясь в словах. Джордж мог молчать с ними третьим. Вошедший Бенджамин справился, как дела. Симон уже несколько оклемался, ответил, рассказал, что выручили китайцы. Он и Ольга часто благодарили небеса за то, что есть под рукой китайцы. Но откуда, почему китайцы? — недоумевала я. С чего везде вдруг появились очень полезные, очень толковые китайцы? Никогда не ошибающиеся. Тактичные. Воплощение здравого смысла. В команде Симона шесть китайцев.
Странный выдался денек. Джордж вернулся из колледжа в три. Он преподает право. Говорит, полезно напомнить людям, что такая вещь, как право, может существовать на свете. Я увидела, что он и все его друзья голодны и дала им поесть из приготовленного на ужин. Было у нас двое немцев, трое русских, француженка, китаец и британец. Когда вошел Джордж, поздоровался и сел с ними, сразу что-то изменилось. Возникла атмосфера. Обычно сперва идет простой разговор, обмен новостями, а затем Джордж начинает говорить.Иногда, этот момент можно уловить, иногда он ускользает от восприятия. Тот, кто с ним уже встречался, готов к этому моменту, новичок может не заметить его и все испортить. Эти все уже с Джорджем встречались, внимательно слушали. Но я уловила: что-то не в порядке, насторожилась. От кого-то исходила опасность. Опасным оказался британец, Раймонд Уотте. Когда я это осознала, то удивилась, как я сразу этого не заметила. Явный шпик. Постепенно и остальные поняли это. Все уставились на Уотгса, он заметно трусил. Я ждала, что Джордж что-то скажет или сделает. Но он лишь улыбался. Остальные начали прощаться. Первыми поднялись русские. Остальные последовали за ними. Уотгс остался. Джордж посмотрел на меня, и я тоже осталась в помещении. Джордж вышел, чтобы проводить гостей. Я попыталась завести беседу с Уоттсом, но он трясся, потел и заикался. В прихожей спорили, оттуда доносились гневные голоса. Я поняла, что они хотят убить Уотгса, но Джордж не позволяет. Затем все ушли, Джордж вернулся, кивнул мне, и я вышла. Позже я спросила Джорджа, убьют ли они шпиона. Он сказал, что нет, что тот исправится. Мол, сейчас такое время, что, если всех шпионов поубивать, то народу не останется. Он смотрел на меня и улыбался. Я понимала, что за этой улыбкой последует. Рассуждения о том, что пора мне взрослеть, крепнуть, зреть, закаляться и все такое. Джордж сказал, что люди прежде всего должны есть. И для многих стать шпионом — единственная возможность хоть каким-то образом раздобыть пропитание.
— Неужели ты этого не видишь? — спросил Джордж.
Я сказала, что не вижу.
— Тогда тебе пора повзрослеть, Рэчел. — Ну, вот, добрались! — Ты живешь маменькиной дочкой.
Я разозлилась, а он продолжал:
— Ты не испытывала соблазна. Твои близкие не умирали от голода. Ты не общалась с обездоленными.
— Да, Назим и Ширин, конечно, богатеи, — огрызнулась я.
— Назим и Ширин не обездолены в смысле воспитания. Они честные люди. Вернее, были честными людьми. Такими их воспитали. Но отнюдь не все сейчас растут такими. И не их в том вина.
Я не сразу поняла, что Джордж сказал.
— Они умерли?
— Назим скончался месяц назад от болезни. Простудился и умер.
— То есть, от недоедания…
— Да, фактически так. А Ширин умерла в родах.
Я сразу подумала о детях.
— Двое детей умерли от дизентерии, новорожденного забрала Фатима, а троих взяли в лагерь.
Я заплакала, несмотря на твердую решимость не плакать. Джордж сказал, что если я плачу, то мне нужно еще и еще раз все облумать. Мыслить, зреть, крепнуть и так далее.