Шикша

Фонд А.

— А ну глохни! — рявкнул дядя Витя и бахнул по столу кулаком так, что немытые стаканы аж задребезжали. — Сидеть! Оба!

На кухне стало тихо.

— Ты чего это, девка, пургу гонишь?! — вызверился он на меня свистящим шепотом, — совсем берега попутала?

Он с таким злом зыркнул на меня, что меня в момент отпустило, и на секунду даже накрыло липким тягучим страхом. Но лишь на секунду. Затем ярость опять поднялась откуда-то из потаённых глубин и захлестнула меня полностью.

— Этот Хлыщ уничтожил планету! — цвыркнула я злобно. — Он, считай, убил всех нас и всё живое! Гори в аду, тварь!

На меня уставились три пары ошарашенно-изумлённых глаз.

— Вот это её перемкнуло, — пробормотал Яша, обращаясь к Пузырю, — дядь Вова, может это… того… скорую ей вызвать?

— Они её в санаторий сразу упрут, — злобно поддел Хвощ, косясь в мою сторону недобрым взглядом.

— Тихо! — опять повысил голос дядя Витя и строго глянул на меня, — ты что это за херню несёшь, девка, а?

— Это не херня, — тихим усталым голосом сказала я, на меня вдруг накатило такое безразличие, что ой, — это экологическая катастрофа в будущем.

— Чего-о-о? — захохотал Хвощ, — эк её накрыло-то! Кино, да и только!

— Объясни, — велел дядя Витя Пузырь, не сводя с меня пристального взгляда.

— Мне сложно объяснить вам это сейчас, — ответила я подавленно, — понимаете, это растение, борщевик, это бомба замедленного действия. Пройдет лет пятьдесят, и оно захватит здесь всё, что можно. Не будет больше полей, лугов — будут только заросли борщевика. В рост человека. Даже в лес по ягоды сходить будет невозможно — там тоже будет только борщевик…

— Ну и хрен с ним! — гыгыкнул Хвощ, — пускай себе будет.

— Это не просто растение, если к нему дотронуться — руки сразу разъедает, как от кислоты, начинаются страшные ожоги, которые не проходят по много лет. Человек не сможет больше выходить на солнце…

— А ты-то откуда это всё знаешь? — недоверчиво прищурился дядя Витя.

— Разговор учёных подслушала, — соврала я (не буду же я рассказывать про свои предчувствия и сны), — они хотят развести у нас борщевик, чтобы уничтожить всё живое.

— Ох-йо! — выдохнул Яша. — Капиталисты что ль?

— Да, — кивнула я, — это оружие у них такое. Биологическое оружие. Они его специально для нас придумали. Только оно действует не сразу, а медленно. Но наверняка. Потом с ним уже ничего не сделаешь.

— Дык нам-то что с того, мать? — опять хохотнул Хвощ, — нас поди уже давно и не будет!

— Но дети-то твои будут, — упрямо продолжила гнуть свою линию я, — и внуки будут.

— Нету у меня детей, — отмахнулся Хвощ, — так что мне плевать.

— А у меня есть, — задумчиво пробормотал дядя Витя, — Марусенька, внучечка моя, есть.

— Ну вот, — обрадованно подхватила я, — разве вы хотите своей Марусеньке такое будущее?

— Ты точно не гонишь? — пронзительно зыркнул на меня дядя Витя-Пузырь. — Узнаю, что прогон — кровью умоешься, девка.

— Гоню-не гоню, что уже с того, — пожала я плечами, безразлично уставившись в одну точку. — Дело-то уже сделано. Семена борщевика попали в воду и их разнесло на всю округу. Сейчас он начнет прорастать. Это произойдет очень быстро.

— Не ссы, — одёрнул меня дядя Витя, — там, в тот ручей соляру мужики всегда сливают, так что никуда твои семена не прорастут.

— Это же борщевик, — упрямо покачала головой я, — эти семена прорастут хоть в атомном реакторе.

— А это как? — не понял Яша.

— Погоди ты, — одёрнул его дядя Витя, — а собрать их как-то можно?

— Да как их теперь соберешь? — невесело улыбнулась я, — часть унесло с течением, часть осела в ил, причем на разную глубину, еще какая-то часть разлетелась от ветра по всему берегу, когда он высыпал… да те же птицы могли склевать и разнести на любые расстояния… уже всё… поздно…

— Слышь, Зой, я это…– вдруг покраснел Хвощ и замялся, — в общем, не высыпал я…

— Что-о-о?

— Я оба мешка прям так туда бухнул, — покаялся Хвощ и покраснел, — там просто менты шли, я запалиться не хотел, потому и дал ноги. Ты же всё едино говорила, что жечь будешь — вот я и забросил в ручей.

— Ну, слава богу! — у меня аж от сердца отлегло. — Что ж ты сразу-то не сказал?!

— Да откуда я знал, что это за хрень такая! — огрызнулся Хвощ, но уже с облегчением, беззлобно. — Вечером сходим с Яшкой, достанем.

— А до вечера их не найдут там? — забеспокоилась я, — или веревка намокнет, соскользнёт, и семена разнесет течением. Или дырка в мешке? Нет, рисковать не надо.

— Так менты…

— Я сказал — сходишь и вытащишь, — строго велел дядя Витя непреклонным тоном, — и сюда оба мешка принеси. Тут и пожгём. Да, Зоя?

— Да, — кивнула я облегченно.

За окном начинался день, а у меня дел было немерено. Хвощ с Яшей ушли вылавливать мешки, дядя Витя-Пузырь занялся своими делами, а я, отказавшись от кофе, решила сходить «к себе домой» (ну никак я не могла привыкнуть, что это мой дом и там живут родные мне люди).

Сегодня было безветренно и в городе появилась мошка. Точнее много мошки. Злобные, настырные. На утренних улицах было ещё почти безлюдно и весь гнус достался мне. Отмахиваясь, от надоедливых тварей, на ходу пожирающих меня заживо, я максимально ускорилась и уже через десять минут влетела в знакомый подъезд, вкусно пропахший жаренной рыбой. В животе сразу заурчало, и я поняла, насколько голодна. Плюс начала наваливаться усталость от волнений этой бессонной ночи (да и марафон мы с Яшей пробежали немаленький).