Шикша
Шрифт:
Она показала направление рукой и вдруг нахмурилась:
— Ты что, их искать решила идти? Ты с ума сошла, Зойка?! Не пущу! Одна умная уже пропала. Сейчас и ты пропадёшь! Не пущу!
— Но там наши… — попыталась донести до неё эту простую мысль я.
— Там здоровые мужики, Зоя! — вызверилась на меня Аннушка, — потихоньку, за два-три раза, перетащатся. До темноты успеют. А не успеют, так бросят хлам и налегке придут. А завтра сходят остальное заберут. Кому тут его в глухомани этой воровать!
— Но…
— Я сказала — не пойдешь! И точка!
— Аннушка… — взмолилась я, — со мной Зверь вот пойдёт! Это собака егерей с Куньего кордона, с ним даже на медведей ходят!
— Да пусть хоть на динозавров! — рявкнула Аннушка, — я сказала не пойдешь –значит сиди тут! И попробуй мне ослушаться! Ты меня плохо знаешь!
— Но Анна Петровна…
— Что тут у вас происходит?! — из чащи леса вышел Игнат. Был он с ружьём и двумя куропатками. Увидев меня, он удивился, — Зоя? А где остальные?
— Они на болоте застряли, — вместо меня ответила Аннушка, не дав мне даже рот раскрыть, — послали вот Зойку за подмогой. Ты представляешь, Игнат, она хотела идти вас искать!
— Надеюсь, ты не пустила? — нахмурился Игнат.
— Ну, ты же меня знаешь, — ухмыльнулась Аннушка.
— Но им же помощь нужна! — возмутилась я, — там Лёня ногу сильно подвернул!
— Вот и дальше не пускай, — кивнул Игнат Аннушке, проигнорировав мои слова, вручил мне куропаток и сказал, — я пойду им навстречу. Кто из наших вернётся — отправляй следом.
Он развернулся и пошёл туда, откуда пришла я. Зверь бросился за ним.
— Там красными лоскутами помечено! — крикнула ему в спину я.
— Знаю, — не оборачиваясь, буркнул он, — сам ставил.
Игнат скрылся в лесу, а я обернулась к Аннушке, которая отобрала у меня куропаток и сейчас придирчиво их рассматривала.
— А куда она ушла? В смысле Нина Васильевна куда ушла? — спросила я.
— Она днём работала на дальнем участке, укосы брала, — пояснила Аннушка.
Она побрела в хозку вместе с куропатками, мысли её явно унеслись в другом направлении. Я, соответственно, потащилась следом за ней.
— И что? — направила беседу я в нужное русло. — Она там пропала? На дальнем?
— Погоди, — рассеянно велела мне Аннушка и ушла в хозку.
Я осталась снаружи, изнывая от нетерпения.
Неужели там, на дальнем участке что-то произошло? Я вспомнила, как там же, несколько дней назад, на нас с нею внезапно упал камень и похолодела, аж ладони взмокли.
В ветвях кедровой сосны, под которой стояла хозка, внезапно крикнула какая-то птица. Я аж подпрыгнула на месте. С перепугу.
Нервы совсем ни к чёрту стали.
Мда, с тех пор, как я пришла в себя, я только и делаю, что узнаю про трупы. Или сама во всякие неприятности попадаю — то на болоте, то с борщевиком этим. Ох, чую, аукнется мне этот борщевик ещё не один раз.
— Зоя! — Аннушка вышла из хозки с пустыми руками.
Заметив мой вопросительный взгляд, пояснила:
— Я в ледник их пока положила. Для сохранности.
— А чистить их не надо разве? — удивилась я.
— Не чистить, а ощипывать, — скептически хмыкнула Аннушка, — не надо. Там они, в перьях, и непотрошеные, лучше в леднике сохраняются. Нас так охотники научили. И мы теперь только так и делаем. Я решила на послезавтра отложить. На сегодня обед готов, ужин почти тоже. Завтра у нас по графику рыбный день, мужики рыбы обещали. Они вчера сеть у Меловой пади поставили. Вечером сходят…
— А если Нину не найдут?
— Ну так что? Жрать же всё равно надо! — сердито ответила Аннушка и, вспомнив, что не ответила на мой вопрос, пояснила уже более миролюбивым тоном, — она с дальнего обратно вернулась, всё нормально сперва было. А потом мы ужинать сели. И она с Генкой этим, придурком, поругалась. Такая ссора была, ты не представляешь!
— А за что поругалась? — влезла я и тут же пожалела.
— Да всё за конфеты эти проклятущие! Жрёт их и жрёт! Всю жопу себе уже разъела, скоро больше, чем у меня будет! Но у меня-то просто кость широкая, а эта вертихвостка, всё конфетами обжирается, и прёт её как на дрожжах!
— Погоди, Ань, — дёрнула за рукав её я, — так что там дальше было?
— Ну а что! — вскинулась Аннушка, — слово за слово, чуть до драки не дошло. А дурни эти сперва всё подзуживали. Весело им, видишь ли. Представление бесплатное! Цирк шапито! А потом как увидели, до чего дело идёт, так сразу, как говорится, по кустам. А эти орали, орали, а потом Нинка совсем психанула, развернулась и ушла. И всё. Больше она не вернулась. Мы только за завтраком обнаружили, когда она не вышла из палатки.
— Ничего себе! — протянула я, пребывая в шоке от услышанного.
Это ж надо быть такой дурой. Ну, хотя, чему я удивляюсь.
Аннушка ещё что-то продолжала ворчать, а я подумала, что хорошо, что меня в это время в лагере не было. А то опять бы на меня подумали.
Буквально через полчаса начали подтягиваться остальные. Безрезультатно. Аннушка сразу же отправляла их на болото за нашими, мол, о Нине Васильевне потом погрустим и подумаем, что делать, а вот наших надо выручать сейчас же.
И Митьки всё не было.
Дежавю. Опять, как и в тот раз, когда был «товарищеский суд», все сидели после ужина в столовке и молча смотрели на нетронутые миски с конфетами. Настроение было ни к чёрту. Наших встретили уже почти возле того оврага, через который я с таким трудом перебралась. Помогли им с грузом и Лёней. У него, кстати, дела были не очень. Колька, сказал, что в кости трещина, наложил повязку, что-то там ещё. В общем, Лёня капитально попал. Теперь придётся ему недели две сидеть в лагере и кормить комаров.