Шикша
Шрифт:
И в таком духе примерно на полчаса. Я сидела и молча обтекала. Ну, а что мне было говорить? Бармалей прав. Я накосячила. Но жалею лишь о том, что так тупо попалась. Если бы мне пришлось провернуть всё заново, я сделала бы это опять. Да кто же знал, что этот урод Ильюха побежит в милицию доносить? Во люди! Мало того, что свистнул семена борщевика из ручья и потом толкнул их за первак соседям, так он ещё на нас донёс! У нас украл и на нас же потом донёс! Хотя, если бы я увидела, как моим соседям какие-то люди насильно бетонируют огороды — не знаю, как бы поступила
— Горелова! — сказал Бармалей тоном уставшего от жизни человека, — вот скажи, что мне с тобой делать?
Я пожала плечами, собираясь с ответом.
Но тут скрипнула дверь и заглянул Володя. Это был новый член отряда, и, насколько я поняла, он занял место их негласного лидера.
— Иван Карлович! — сказал он, — всё готово. Вас только ждём.
— Сейчас буду, — коротко сказал Бармалей и рыкнул мне, — Горелова, собирайся давай! Через четыре минуты выезжаем. Но разговор с тобой мы продолжим позже!
Ну, а что мне собираться? Всё моё в рюкзаке и небольшой сумке, что я притащила из города. В вагончике метеорологов я предусмотрительно ничего не оставляла. И правильно сделала. Когда меня привезли из города, я сразу угодила «на ковёр» к Бармалею, а сейчас он дал всего четыре минуты.
Мы быстро загрузились в три грузовые машины (пока Бармалей меня обличал, парни загрузили всё сами, остались лишь наши с Бармалеем личные вещи) и покатили к аэродрому.
Грузовик подпрыгнул на ухабе, да так, что я аж зубами клацнула, и мои мысли потекли совсем в другом направлении. В городе, до того происшествия, я успела выполнить сто миллионов дел. Во-первых, таки смоталась в больницу, где мне сняли швы, отругали и приписали какие-то уколы, которые я даже покупать не стала. Затем я прошвырнулась по магазинам. Здесь мне очень помог вездесущий Яша, который, казалось, знал в городе всё и всех.
Я ещё раз продумала, всё ли я выполнила по списку: итак, я приобрела новый костюм с сеткой-энцефалиткой, рыбацкие сапоги и тёплый свитер. В этом мне помог Яша.
А вот дальше дело застопорилось.
Своё заскорузлое поношенное бельё я так и не смогла нигде нормально отстирать. Вид у него был жутко-серый. Поэтому я поступила просто — выбросила всё на ближайшую помойку. Зато как я себя ругала буквально через час, когда, оббегав все магазины, смогла приобрести лишь двое жуткого вида панталон с начёсом. Самый обычных женских трусов не было! Бюстгальтеров не было! Носков и тех не было! Но здесь я поступила проще — купила мужские, много. Мне в экспедиции в самый раз.
Почему такое снабжение в этом городе — я старалась не думать. Возможно, его закладывали как временный город геологов и нефтяников, где женщины по умолчанию не предусматривались, поэтому и завозили всё исключительно для мужиков. Потом город чуть разросся, но снабжение так и не наладили. Может, дело было в чём-то другом. Как бы там ни было, но я осталась без белья, если не считать панталон.
Пришлось опять привлекать Яшу. Млея и краснея, я поведала ему о своей проблеме, и он, отсмеявшись, свёл меня с «одной хорошей женщиной», у которой я смогла, не сильно и переплачивая, приобрести довольно-таки неплохое бельё, а один бюстгальтер даже с гипюровыми вставками.
Ещё оставалось время прошвырнуться по магазинам, затариться разной полезной мелочёвкой (то же зеркальце в дороге нужно, я прикупила и себе, и Аннушке, ещё взяла пару катушек ниток, набор иголок, ножнички, десяток больших чёрных пуговиц и прочую мелочь. А ещё я прикупила моток шерстяных ниток и толстый крючок. Свяжу себе на досуге тёплую шапочку и носки. Лучше, конечно, спицами, но спиц я не нашла. Может быть, если поискать, они и есть где-то, как и женское бельё, но я же совсем ничего не помнила).
Грузовик опять подпрыгнул, и я подпрыгнула тоже, больно ударившись плечом о дверцу, так как сидела с самого краю.
— Осторожно! — сказал Володька, который сидел рядом и тоже подпрыгнул, и тоже ударился о злополучную дверцу.
— Ага, — кивнула я, потирая ушиб.
— Грузовой борт дали, — тихо шепнул он мне, покосившись на задремавшего Бармалея, — но до Куньего кордона только. Оттуда на казанках придётся. И по болоту потом ещё тилимбаться сколько.
— А ты откуда знаешь? — удивилась я, — ты же первый раз.
— Так я на Куньем практику проходил, — хмыкнул Володька, — не думаю, что за семь лет там что-то сильно изменилось.
— Ты что, биолог? — спросила я, чтобы поддержать разговор.
— Нет, я геокриолог, — хмыкнул Володька.
Было ему лет около двадцати пяти. Невысокий, скуластый, с тонким комяцким лицом, прозрачной кожей и серыми острыми глазами, тем не менее даже мужики постарше его слушались.
Грузовики остановились. Всё, мы приехали на аэродром.
Аэродромов в маленьком Кедровом было аж два. Один — обычный, для пассажирских и грузовых перевозок, а второй — спецаэродром, для забросок в тайгу экспедиционных групп и вахтовиков.
— Перегружаемся, — скомандовал Бармалей и все принялись стаскивать и передавать по цепочке вещи и прочий груз. А его было немало. Я даже не представляю, как мы всё это будем по болоту тащить.
Не буду рассказывать, как мы долетели до кордона, ничего особенного: загрузились, полетели, сели, выгрузились. Дальше начиналась бескрайняя и дикая северная тайга. Парни споро перегрузили вещи на четыре казанки (я тоже таскала вещи, хоть и не самые тяжелые, но таскала), им помогали егеря (двое с Куньего, остальные пришли из Дальнего кордона) — дальше предстояло плыть по реке.
Меня усадили в одну из лодок.
— Ты что, вот так поедешь? — удивленно спросил Василий, немолодой егерь с Куньего, с обветренным, словно высеченным из камня, лицом.
— А что? — я оглядела себя, вроде всё нормально, рыбацкие сапоги «по самое немогу» есть, защитный костюм-енцефалитка — тоже на мне.
— Держи, — немногословный егерь бросил мне тёплый овечий тулуп, из которого сразу же посыпалась шерсть и пыль.
— Спасибо! — с благодарностью чихнула я.
— Зато тепло будет, — буркнул егерь и потерял ко мне интерес.