ШИП
Шрифт:
Скрытая затяжная депрессия постепенно перерастала в паранойю, а паранойя в одержимость.
Казалось, никто вокруг не замечал во мне подобные изменения. Я начал замыкаться в себе. После каждого показа я запирался в комнате или номере и просто топил себя в алкоголе. Спустя пару месяцев я впервые загремел в больницу с алкогольной интоксикацией.
Я помню, как ко мне в палату вошел директор агентства и оглядел меня тяжелым взглядом. А дальше был трудный разговор, из которого я понял, что он был в курсе произошедшего между мной и Поляковым, он
От осознания всего этого мне стало ещё больнее.
Подписанный мною контракт требовал от меня исполнения своих обязательств на протяжении ещё трех лет, я был связан по рукам и ногам, ведь громадные неустойки грозили отобрать у меня всё то, что я смог накопить за это небольшое время карьеры модели.
Я был в отчаянии.
Ко всему прочему, агентство не нашло ничего умнее, как насильно упечь меня в наркологический диспансер для лечения алкогольной зависимости. Из депрессии я выходил несколько месяцев.
Вернувшись в агентство, я почти обрел прежний ритм жизни. Почти. Снова были показы и съемки, поездки и вечеринки. Но уже не было прежнего меня. Ничто не пробуждало во мне той радости, того восторга. Я погас. Я знал, что как только срок моего контракта истечёт, агентству я буду не нужен. В глубине души я был рад этому. У меня были кое-какие накопления, небольшое, но вполне приличное жильё я приобрести успел. Так что оказаться на улице я не боялся.
И вот, полгода назад, на одной из вечеринок, после съемок какого-то клипа, в который пригласили сняться парней-моделей из нашего агентства, я случайно познакомился с Раевским.
В тот момент, я не знал, что этот импозантный мужчина с серьезным живым взглядом и есть сам Семён Леонидович Раевский, крупный продюсер, основатель CR-I. Тогда я принял его за сотрудника съемочной группы.
Мужчина оглядел меня придирчивым взглядом и уверенно произнес:
– Ты великолепно держишься перед камерами, парень. И если бы у тебя был ещё и неплохой голос, то я бы открыл для тебя новые горизонты.
– Голос у меня хороший, и слух тоже есть, – безразлично пожав плечами, сказал я как бы нехотя.
На мои слова мужчина хмыкнул.
– Ну, если так, то приходи на следующей неделе ко мне в офис, – протянул он мне свою визитку.
Так я познакомился с Раевским и попал в CR-I.
Я медленно возвращался из своих тягостных воспоминаний.
Как ни странно, смена сферы деятельности влияла на меня удивительно благотворно. Неожиданные изменения в контракте с CR-I стали для меня словно глоток чистого воздуха. Я был рад всем этим переменам.
Даже попадание в группу и отказ от сольной карьеры воспринимался мной безо всякого протеста. А когда я оказался в этом закрытом загородном клубе с этими четырьмя парнями, я словно заново ожил.
Жизнь в коллективе и в ограниченном пространстве меня не пугала. Меня вообще мало что пугало после интерната. А здесь же условия были просто шикарные,
Ну и что, что повсюду камеры и съемочная группа, меня например это нисколько не смущало. Я же модель, и я отлично понимал, что могло быть всё гораздо хуже.
Пройдясь взглядом по мирно завтракавшим парням, я подумал, что мне вдвойне повезло. Ребята, которые сейчас меня окружали, казались мне вполне адекватными, даже в какой-то степени приятными, а главное не заносчивыми и не высокомерными. Ведь всем известно как портит индустрия шоу-бизнеса даже самых лучших стойких людей, деньги и слава развращают, превращая каждого второго в зазнавшегося и зарвавшегося эгоиста.
Эти же парни таковыми не казались. С некоторыми я даже уже был знаком. Например, с Денисом. Его я знал примерно с восемнадцати лет. Я как раз вернулся в агентство после реабилитации. А он в то время заканчивал свою карьеру фотомодели. Увы, его контракт был сроком только на один год, и руководство решило его не продлевать. Он слишком быстро перерос формат агентства, превращаясь из соблазнительного юного мальчика в молодого интересного мужчину. Он был старше меня на год, но уже тогда производил впечатление приятного и не избалованного излишним вниманием, парня. Хотя отбоя от влюбленных девушек у него не было, но, однако, это его не испортило.
О Максиме я слышал уже будучи в CR-I. Это было совершенной случайностью, мы столкнулись в коридоре офиса Раевского. Парень, выходя из кабинета Семёна Леонидовича, меня, очевидно, не заметил и чуть не сбил. А уже позднее, в кабинете продюсера я стал свидетелем странного разговора между Раевским и его помощником об этом невероятно талантливом пареньке, который сам писал музыку и тексты песен не только на русском языке, но и на английском. Он был из простой скромной семьи, жил в каком-то небольшом городке в Свердловской области, был довольно замкнутым, совершенно не избалованным, но полностью погрузившимся в музыку. Такой себе среднестатистический паренек-ботаник из глубинки, но невероятно талантливый. Раевский считал за чудо откопать такой самородок.
А вот двое младших мне были совершенно не знакомы. Алекс на вид производил впечатление рассеянного и чудаковатого подростка. Его увлечение компьютерными играми лишь подтвердило это. Не знаю по поводу написанной им электронной музыки, не слышал, поэтому оценить пока не мог. Но вообще, подобный формат музыки мне вполне нравился. Я даже представил этого совсем ещё юного паренька за пультом в каком-нибудь ночном клубе с большими профессиональными наушниками, с лихой улыбкой на губах и горящими глазами.