Шипка
Шрифт:
— Для нас не поскупятся! Ребята мы хоть куда! — пошутил Неболюбов.
— Последнее на стол выложат! — заверила Елена. — Вот увидите.
— Скоро вы будете в своем Габрове, — сказал Егор.
— Скоро? — встрепенулась Елена.
— Я не генерал, барышня, — уже строго продолжал Егор, — но понимаю так: к. этому идет дело. К горам приближаемся. А Габрово, насколько мне известно, у гор стоит!
— Совсем близко! — подхватила Елена. — Габрово находится рядом со Старой Планиной, с нашими милыми старыми
Егор увидел, как засветились карие глаза Елены, как расцвело в улыбке ее милое личико. Бедная девочка! Благодаря этому личику ей нужно было жить на чужой стороне. Конечно, русские люди любят болгар, пожалуй, даже покрепче, чем самих себя. Но в гостях не дома. Вон Егор уходил на заработки в близкий Петербург и то не чувствовал себя так, как в своей деревне. Родные места всегда остаются родными местами, никакая столица, даже красавец Санкт-Петербург, с ними не сравнится!
— Освободим мы Габрово, — повторил Егор, — вернется туда Елена, эх и обрадует же она родителей.
— И Косту! — воскликнула Елена. — Братец там у меня! Как я хочу их видеть!
— Заранее радуюсь вместе с вами! — улыбнулся Егор.
— Вы, русские, такие добрые…
— Я рассказал Егору про того подлеца, — пояснил Иван.
— Не надо больше говорить про этого человека, — промолвила Елена упавшим голосом, — Может, он еще пошутил. Может, он тонко шутить не умеет!..
— Елена, милая барышня! — осторожно прервал ее Неболюбов. — Мы ведь бар-то своих знаем куда лучше, чем вы! — Он укоризненно покачал головой и нахмурил белесые брови. — Перед нашим братом он стыдится быть хорошим, потому как считает, что кость у него белая, а у нас черная. Вот и ведет себя так.
— Может быть, — неохотно согласилась Елена.
Егор встал, прошел к небольшому окну, посмотрел на улицу.
— Нам пора, — сказал он.
— А ночевать нельзя? — с тревогой спросила Елена.
— Нельзя, барышня, — ответил Неболюбов.
— Тогда я потороплю дядюшку.
Елена быстро вышла из комнаты, но вернулась не сразу. Первым шел дядя Димитр, за ним Елена, в руках у нее был порядочный сверток.
— Свинско месо, — пояснил старик. — И хляб.
— Спасибо на этом, добрый вы человек! — сказал Иван.
— Добри вы, — ответил старик. — Живот не щаде! Елена, проведи ребяток да покажи им близкую дорогу, — сказал он племяннице.
— Я готова, дядюшка! — печально отозвалась Елена.
Старик подошел к Шелонину, обнял. Обнял он и Егора.
— Елена, — обернулся он к племяннице, — скажи им: пусть не забывают мой дом, пусть никогда не проходят и не проезжают мимо него, двери в нем всегда открыты. И душа моя тоже для них настежь!
— Спасибо, дядя Димитр, — растроганно ответил Шелонин, когда Елена перевела слова старика.
— Турку-басурмана побьем — и домой. А по пути обязательно к вам, дядя
— Крюк? — не поняла Елена. — Какой крюк?
— Это когда надо в сторону завернуть, — пояснил Неболюбов. — Какой бы мы дорогой ни возвращались, а в Тырново завернем обязательно!
Елена перевела слова Неболюбова дяде Димитру, тот все понял и заулыбался.
— Добре, добре, много благодаря, — сказал старик и в меру своих познаний перешел на русский язык: — Хорош, хорош, большой спасибо!
За дверью послышался легкий кашель и осторожный стук. Не успела Елена открыть Дверь, как на пороге появился оборванный, исхудалый мальчонка в истоптанных опанцах, из дыр которых проглядывали грязные, пыльные ноги.
— Дядо Димитр Николов тут живет? — начал он робко и тихо.
— Тут, — быстро ответила Елена, вглядываясь в лицо парня и пытаясь понять, кто же это такой.
— Я Наско из Перуштицы, — едва слышно произнес парень.
— Из Перуштицы?! — изумилась Елена. — 0 бедный!
— Меня послал наш учитель, — продолжал Наско, — господин Минчев:
— Дядя Данчо! — воскликнула Елена. — Где он?
— Не знаю. Мы с ним расстались давно. Он сказал, чтобы я шел в Тырново, когда турок прогонят. Я увидел на дороге много русских и пошел сюда.
Елена торопливо рассказала все, что знала про трагедию Перуштицы. Парень молча качал головой. У старого Димитра задрожали руки.
— Оставайся, малый, за внука у меня будешь, — проговорил он сипловатым голосом.
Шелонин быстро открутил от кепи кокарду и протянул мальчонке.
— Носи! — сказал он. — Больше у меня ничего нет.
— Пора, — повторил Егор.
Иван и Егор еще раз обнялись со стариком и выгшги из Дому.
На улице вечерело. С Янтры несло прохладой, дышалось легко. Невысоко и небе кружило несколько аистов. Шелонин вспомнил про рассказ Елены и улыбнулся: тырновцы наверняка не кладут утиные япца под аистов! На соседней улице процокалн копыта всадников, свирепо и надрывно прокричал осел, видно, получивший очередную палку за свое упрямство. Из окна ближайшего дома распространялся аппетитный запах жарящейся баранины, в носу у Шелонина приятно защекотало. Несколько дней провел он в городе, а будто прожил тут долгие недели: хороню было у дяди Димитра!
— Прощайте, Елена, — сказал Егор, когда девушка показала им самую короткую дорогу, — До свиданья, бог даст еще свидимся.
— Свидимся, свидимся! — поспешила заверить Елена.
— До свиданья, Леночка! — Шелонин долго держал трепетную руку девушки в своих ладонях. Ему хотелось поцеловать ее, пусть не в губы, а в эти щеки с ямочками, но он не решился и только неотрывно смотрел ей в глаза. — Постараемся как можно скорей освободить ваше Габрово!