Шипы похоти
Шрифт:
Но я не была из тех девушек, которые сдаются. Упрямство было частью моей генетики. Поэтому я нажал.
«Я исследовал несколько агентств», — продолжил я, в то время как напряжение сжалось в его плечах. «Некоторые есть здесь, в США; хотя, возможно, было бы быстрее, если бы мы переняли международный вариант». Он не смотрел на меня, но напряжение становилось ощутимым. Оно было таким густым, что я почти чувствовал его вкус. «Может быть, мы могли бы усыновить ребенка в российском агентстве?»
Ведь
— Я не хочу ребенка, — выплюнул он, даже не удостоив меня взглядом.
Потом он вскочил и начал уходить от меня. Слепая ярость была как укол, и я тоже вскочил.
— Дай мне причину, — крикнул я. «Веская причина, почему. Ты отказываешься даже думать о том, чего я хочу или в чем нуждаюсь».
— Татьяна, ты всю жизнь была избалована, — сказал он, даже не повернув головы. «Ты никогда не поймешь».
Ошарашенный, я посмотрел ему вслед. Моим губам потребовалась минута, чтобы сформировать вопрос. — Что понимаешь, Адриан? — спросил я обиженным голосом. Да, мои братья дали мне все, что могли, но я не считал себя избалованным. Я никогда не требовал необоснованных вещей и всегда был готов работать ради того, чего хотел.
— Адриан, не уходи от меня, — крикнула я. "Поговори со мной."
Дверь хлопнула, и мой голос эхом разнесся по пустому пентхаусу.
Он оставил меня. Снова.
В конце концов, он оставил меня навсегда, не так ли?
Но поначалу мы были счастливы. Раньше здесь была жизнь. Счастье.
У нас была совместная жизнь. Я переехал. Мы посмеялись. Мы смотрели фильмы. Мы строили планы. А потом все почти изменилось в одночасье.
Мой взгляд скользнул по пустой комнате.
Гаджеты Адриана лежали повсюду. Мои модные журналы. Боевые ботинки он просто сбросил и оставил лежать посреди коридора. Раньше это сводило меня с ума. Он говорил, что убрал бы их, но никогда этого не делал, и это меня раздражало.
Казалось, что сейчас суетиться из-за такой незначительной вещи. В свете смерти и навсегда ушедшей.
Так много воспоминаний. Большинство из них были упакованы. Некоторые были забыты. День, когда все это закончилось, задержался во тьме, ожидая выхода из тени.
Еще одна дрожь прокатилась по моей спине. Это место было слишком темным и пустым.
Примерно как я , подумал я про себя.
После несчастного случая я на какое-то время перестал есть, мыться и жить. Я не могла позаботиться о себе, но не позволяла кому-либо еще заботиться обо мне. А теперь… ну, мне хотелось правды и ответов.
Я резко развернулась и пошла на кухню.
Я открыл холодильник и обнаружил, что там пусто, если не считать двух ломтиков сыра. Я понятия не имел, сколько им лет, поэтому
Место было пусто. Посетителей нет неделями. Только я.
И Изабелла, и Аврора мягко напоминали мне, чтобы я двигался дальше. Ни одному из них не удалось получить дополнительную информацию о соглашении между Василием и Адрианом. Аврора ясно дала понять, что не желает копаться в прошлом Кингстона, чтобы выяснить, чем именно он был замешан.
Слова Авроры были такими: «Некоторые вещи лучше оставить в прошлом. Давайте все двигаться дальше».
Вот только я не мог.
Каждую ночь приходило напоминание. Каждую ночь приходили призраки.
Я вздохнула, почти опасаясь, что в следующий раз закрою глаза. Чем больше я пил, тем меньше вспоминал из снов. Но я знал, что мои братья правы. Я не мог продолжать в том же духе. Я бы уничтожил себя или, как минимум, свою печень.
Еще один вздох разнесся по дому. Было чертовски тихо. Слишком пусто.
— Ты можешь дать мне поспать сегодня вечером? — спросил я, наполовину ожидая ответа.
Хотя от кого? Призраки? Воспоминания? Адриан?
Я закрыл глаза, мое сердце болело так знакомо. Со временем оно не прошло, но притупилось. Боль была в моей груди, постоянный спутник и напоминание о том, что я потерял.
Двигаться дальше не должно быть так тяжело и так болезненно.
Дрожащее дыхание наполнило пространство. Эхо отдавалось от стен. Он летел сквозь тьму, стуча по окнам. Я выглянул в большое окно от пола до потолка. Снова начался дождь. Последние несколько месяцев принесли много дождей. Это способствовало удручающей погоде.
Слеза упала и скатилась по моей щеке, оставив меня наедине с воспоминаниями о моем умершем муже.
Я налил стакан водки и выпил залпом. Потом я налил еще один. На вкус оно было горьким. Мне не нравился его вкус, но я все равно отказывался от него. Мне нужна была прививка от онемения, которая пришла вместе с этим. Моему телу не потребовалось времени, чтобы расслабиться, а шум в ушах усилился. Мир вращался, но меня это не волновало.
Я взял стакан одной рукой и бутылку другой и направился в спальню. Я положила их обоих на тумбочку, затем мои пальцы двинулись к молнии, звук прорезал воздух. Я позволила платью упасть вниз по моему телу, скапливаясь у моих ног.
Должно быть, воздух выключили, потому что здесь было жарко. Я слышал вдалеке вой сирен. Кто-то подо мной, должно быть, хлопнул дверью, потому что все здание затряслось.
Я все это заглушил.
Дотянувшись до стакана и бутылки, я сел на кровать и налил себе еще выпить. Я выпил залпом и закрыл глаза.
Я до сих пор не мог избавиться от этого чувства. То же чувство, которое приходило каждую ночь. Кто-то наблюдал за мной.
Стакан и бутылка с моей прикроватной тумбочки разлетелись по полу. Мое сердце треснуло. У меня перехватило дыхание. Я подтянула ноги к груди и свернулась в клубок. Я крепко зажмурил веки, надеясь стереть все образы из своей памяти.