Широки врата
Шрифт:
Но сначала ему нужно зайти в ближайшее почтовое отделение. Там он написал телеграмму своему отцу, сообщая, что он в безопасности и просил уведомить Ирму. В другой он сообщал матери, что с ним всё в порядке и просил уведомить Рика. Третья Золтану Кертежи в Париже сообщала:
«Только что прибыл с Гойя в моей собственности Двенадцать пуль в Гойя ни одной в меня Нуждаюсь ваших советах Приезжайте на юг Если не нет приеду к вам Буду Бьенвеню Телеграфируйте Есть грандиозный сюжет Но революции безрадостны Ланни».
КНИГА ШЕСТАЯ
К престолу стезею убийства [145]
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Наполни кошелек деньгами [146]
Одним
145
145 Грей Томас. Элегия на сельском кладбище стр 67 пер. В.А. Жуковский: Forbad to wade through slaughter to a throne, Не дал им воли стремиться к престолу стезею убийства
146
146 Вильям Шекспир. Отелло (Пер. А.Радловой) Акт 1, сцена 3: Яго наполни кошелек деньгами
Золтан Кертежи отдыхал в Спа в Бельгии и телеграфировал, что немедленно приедет в Париж. Ланни завел себе новую машину, менее дорогую, чем потерянную, а также новые сумки и другие вещи. Он нанял себе секретаря и приступил к обработке своей накопленной корреспонденции. Он продиктовал отчет о своих приключениях отцу и матери, с копиями Бесс, Рику и Труди. Потом нанес визит сеньоре Вильярреал и рассказал ей о ее картинах. Она уже приняла его совет и уже получила работу Сулоага из Испании, а Ланни нашел на неё покупателя. Теперь он получил деньги от своего клиента, заплатил за картину сеньоре и убедился, что картина отгружена клиенту. Он зашёл к жене Рауля и дал ей немного денег. После этого он был готов отправиться на север вместе с Командором и своими собственными мыслями за компанию.
От чтения текущих газет у него возникли неоднозначные мысли. Все соглашались, что Барселона и Мадрид твердо находятся в руках их правительств. Но на севере и на юге мятежники выигрывают. Генерал Мола держит позицию в Гвадаррама, в часе езды от Мадрида. В то время как Франко получает войска морем в Кадисе и, видимо, прочно утвердился на юго-западе. Оказалось, что Испания вступила в настоящую гражданскую войну. В кошмарную войну, Франко в плен брал только избранных.
Наиболее тревожные новости получил Ланни из левых газет. Там говорилось, что в первую неделю из Италии в Испанское Марокко вылетели восемнадцать бомбардировщиков, укомплектованных итальянскими военными пилотами. Вероятно, их используют для переправы войск через Пролив. Муссолини было довольно неловко, когда двое из них были вынуждены приземлиться во Французском Марокко, а французское правительство запросило разъяснений. На что Дуче ответил, что это были «добровольцы». Они улетели по своей собственной воле, движимые глубокой симпатией к их фашистским братьям, которым угрожают злые красные. Если представить себе, что восемнадцать офицеров армии Муссолини крадут свои самолеты и улетают на них, то это может вызвать только улыбку. Если не заставит ужаснуться наглостью, появившейся в общественных делах. Ланни размышлял: «Не появился ли у фашистов новый способ уничтожать народную власть другой страны с помощью добровольцев?»
В тихий и теплый летний вечер Париж выглядел хорошо: город без зданий, охваченных пожаром, и без пуль, имитирующих стенания потерянных душ. Город, в котором все говорили то, что он или она думает, печатали это в газетах или листовках, громко заявляли на митингах, рисовали на транспарантах или знамёнах и маршировали с ними по улицам. Иногда, правда,
Он принёс свой драгоценный груз в свой гостиничный номер, в тот же, который занимал при своём последнем посещении Парижа. В конце июля выбирать не приходилось. Он заказал деревянную раму, развернул Командора и вставил его в раму, а затем пригласил Золтана. Знаменательный момент в жизни взрослого плейбоя, вообразившего, что ему досталось что-то уникальное. Он был, как на иголках, пока ему не подтвердят это. Маленькие мурашки бегали по нему, пока Золтан долго рассматривал картину. И маленькие золотые колокольчики зазвенели внутри него, когда его старший наставник воскликнул: «Ланни, это реальная вещь, у вас есть Гойя, вне всякого сомнения!»
К сожалению, древний вельможа получил современные военные раны. Но Золтан заявил, что ни одна из них, с точки зрения реставраторов, не была смертельной. Если бы пуля прошла через глаз, или попала бы в лицо, то в самом деле возникли бы трудности. Но такие вещи, как камни камина, ткань мундира, блеск сапог и темный фон занавеса, не составят проблем для опытного реставратора. Он может убрать эти отверстия, особенно, когда они не были шире калибра пулеметной пули.
Ланни полагал, что небольшие участки холста будут поставлены под каждое отверстие, но Золтан сказал, что этого делать не будут, потому что пузырьки воздуха могут попасть в эти места, и реставрированные пятна будут выделяться в течение многих лет. Для такой ценной картины необходима «перекладка». Совершенно новый холст будет добавлен к задней части старого. Золтан познакомил его с искусной demoiselle, которая занималась расчисткой старых картин в Лувре. Она делала это прямо своими чуткими пальцами, потихоньку убирая грязь и старый лак. Она была нравственным человеком, и никогда ничего не докрашивала, за исключением случаев фактического ущерба, таких, какие были у Ланни. Она никогда не накладывала новый лак, придающий стеклянный блеск картине, любимый способ дилеров радовать неосторожных и продавать им старых мастеров по завышенным ценам.
Первое, что нужно сделать, посоветовал Золтан, нужно сфотографировать картину спереди и сзади, чтобы показать будущему покупателю, какой ущерб был нанесён картине, и характер реставрационных работ. В этом случае живой Командор написал бы на обороте своё имя и титулы, свой возраст, а также время своего пребывания в должности. Все это имело бы большое значение в качестве доказательства подлинности. Жаль, что он не был женщиной, Золтан сказал, что портреты женщин и детей всегда приносят больше денег. Но и здесь все было в порядке. Портрет должен принести целых двадцать тысяч долларов.
Ланни рассказал, сколько он заплатил за картину, но просил своего друга сохранить тайну. Об этом он собирался больше никому не рассказывать, потому что он был немного сконфужен этим. Золтан сказал, что это был деликатный вопрос, насколько один участник торгов был обязан щадить своего конкурента. Конечно, если тот был несовершеннолетним, стариком или беспомощным человеком, то к ним надо относиться по-другому. Но в целом, взрослый должен был сам смотреть за собой, и если вы заплатили то, что он был готов принять, без применения силы или запугивания, ваша совесть может быть чиста. Ланни заявил, что дон Педро был довольно беспомощен, как торговец, но был таким же беспомощным, чтобы удержать все деньги, которые он получил. Вероятно, он уже расстался с тем, что заплатил ему Ланни. Для того, чтобы успокоить свою совесть, Ланни собирался отдать всё, что получит от этой сделки, делу, которое он носил в своём сердце, даже не вычитая расходы на поездку.
Они некоторое время говорили о политике, и Золтан был весьма пессимистично настроен относительно испанских дел. Он слушал людей, бывших на бельгийском курорте, члены высших классов из Франции и Германии и Англии. Практически все государственные деятели и крупные бизнесмены смотрели на народное испанское правительство, как на серьезную угрозу для их системы, гнездо красной интриги и агитации, помещённое в центр западного мира. Они не брали во внимание заявления Мадрида быть «либеральными» и «республиканцами» в старом смысле этого слова. В эти дни такие слова были лишь маскировкой марксизма. Социалисты, самые искренние, стали орудием красных.