Широки врата

Синклер Эптон Билл

Ланни обильно ел, спал на удобной кровати и проводил приятное время, узнавая небольшой городок испанских «белых». Из своего окна, которое выходило на Пласа-де-ла Конституции, он видел внизу через моросящий дождь длинные колонны с припасами и оборванных и вялых чернорубашечников и итальянских военных, носящих маскировочные пончо. Они шли на фронт Харама, около двухсот километров, а из случайных обмолвок, которые Ланни собрал и сложил вместе, он понял, что многие из них шли на новый фронт, который Франко планировал открыть выше на той же реке. Но чтобы добраться до него, им придётся предпринять долгое путешествие. Путь вокруг большой петли, которую наложил генералиссимус на Мадрид, начинался с юго-западной части города и затем

шёл на запад или фронт Мансанарес, Северо-Западный фронт от университетского города до гор Гвадаррама и через эти горы на восток до истоков реки Харама. Эта река имеет только небольшую длину, но протекает к востоку от столицы, и лоялисты занимают эту территорию и плотно прижимаясь к реке. Если её захватить, то будет блокирован их единственный проход к внешнему миру, в Картахене и Валенсии, и к жизненно важным поставкам, идущих из Средиземноморья.

Так что исход войны был четко определен. Если Франко захватит всю долину Харама, около ста километров, то он заставит голодать Мадрид и вынудит его сдаться. Франко посылал большую итальянскую армию, с небольшим количеством испанских войск по пути вокруг петли, чтобы спуститься с гор на севере и открыть новый фронт. Там, очевидно, произойдёт следующее большое сражение. Ланни хотелось найти способ передать эту информацию властям в Мадриде.

Принимая этот мрачный и беспощадный конфликт, как своё личное дело, он запирался в своей комнате, и приложив ухо к радио, слушал странную войну слов, которая шла весь день и большую часть ночи. Своего рода открытый форум эфира с аудиторией, включавшей весь мир. Иностранные корреспонденты слушали его и включили в свои донесения. Это была битва новостей и пропаганды, соревнование по борьбе, в которой не было правил. Может ли правда выжить в таком ближнем бою? Никто не мог дать ответ. Потому что это было в первый раз, когда пробовали такую битву новостей и пропаганды. Так же, как это было в первый раз, когда испытывали новые немецкие пушки, танки и самолеты. Когда был составлен новый немецкий план бомбардировок открытых городов для устрашения их населения и принуждения к сдаче.

Ланни получил острые ощущения, когда услышал голос своего друга Рауля Пальма, выступавшего из Мадрида, красноречиво призывавшего испанский народ выстоять против этого нашествия средневековья. Другие острые ощущения он получил, услышав голос Констанции де ла Мора, которая в Валенсии работала на правительство. Эти голоса пришли подобно лучам солнца в кромешную полночь. Ланни задался вопросом, был ли он единственным человеком в городе Касересе, кто слышал эти слова? Или же были другие за этими мрачными каменными стенами, запиравшие свои двери, закрывавшие замочные скважины и прижимавшиеся одним ухом к приемнику, ловя слабый шепот просветления и надежды? Ланни вспомнил слова Эмерсона, которым научил его двоюродный пра-дед, унитаристский проповедник в Новой Англии:

Один лишь вздох Святого Духа

И безрассудный мир спасён.

Было бы хорошо, если бы это было правдой. Но Ланни сомневался.

V

Приезжий был вынужден признать, что он не смог ничего добиться в проекте, который привёл его сюда. Он не смог найти малейшую трещину в ментальной кладке франкистской Испании. Он делал либеральные намеки, но ни разу не встретил ни малейшего ответа. Более того, он больше не осмеливался попробовать, и даже это может оказаться опасным. Могут пойти слухи о том, что этот благовидный и приятный еретик сеял семена сомнения и неудовлетворенности божественно рукоположенной тоталитарной системой. И, во всяком случае, сколько офицеры отчаянно воюющей армии могут позволить постороннему жить среди них, независимо от того, какие высокие рекомендации у него есть? Человек вполне может интересоваться живописью и архитектурой Касереса неделю или две, но, конечно, не вечно!

Ланни изучал лица людей, которых

встречал. Они были в основном кислыми и мрачными, ибо испанцы не являются весёлым народом, по крайней мере, не в этой бесплодной и дикой западной части, откуда вышло так много конкистадоров. Но можно было бы получить много неприятностей в Эстремадуре, не приписывая их тирании и эксплуатации. Ланни, не был чтецом мыслей, он мог только догадываться о том или ином человеке, делая из мухи слона и революции из того, что, возможно, было только расстройством желудка или разочарованием в коммерческой сделке. Он продолжал колебаться, потому что он знал, что он мог сделать только один неверный шаг, а потом кто мог знать, к чему это приведёт?

VI

Наконец, по чистой случайности он наткнулся на то, что искал. Он несколько небрежно обошёлся со своим радиоприемником. Он слушал его поздно вечером, а затем, вместо того, чтобы спрятать его в сумку и запереть её, оставил его стоять на столе с намерением снова слушать утром. Но он проспал, и раздался стук в дверь, стучал официант с его завтраком. Он встал и открыл дверь, забыв о приёмнике, и только после того, как человек вошёл в комнату, он понял, какой промах он совершил.

Имя официанта был Хосе. Он был человеком лет сорока или более, с тонкими, довольно мрачными чертами, с землистым цветом лица и черными волосами, седеющими по краям. У него была деформация стопы, и он несколько хромал. Он был чрезвычайно вежлив и не сказал ни одного лишнего слова, настоящий вышколенный слуга. Ланни догадался, что он, вероятно, был долгое время в этом отеле. Наблюдая, Ланни видел, как его глаза переместились на радиоприемник, только один раз и не больше. Потом Ланни повернулся к нему спиной и сделал вид, что как будто начал бриться. Ему удалось перехватить его взгляд в зеркале, и он увидел, как человек, делая вид, что устанавливает поднос с завтраком, снова уставился на радио. Ланни подумал: «Он знает, что это такое, а я влип».

Официант начал выходить из комнаты, но прежде чем он добрался до двери, он повернулся и вернулся, сказав тихим голосом: «Могу ли я поговорить с сеньором на мгновение?»

«Конечно», — ответил Ланни.

— Не разумно оставлять эту вещь на виду. Служанка чересчур благочестива.

«Я понимаю», — быстро ответил Ланни. — «Спасибо. В моей стране, вы знаете, у каждого есть такие вещи, даже у рабочих и тех, кто возделывают землю».

«Я слышал об этом, сеньор, вы счастливый народ». — Его глаза метнулись к двери. Затем он добавил: «Это не так уж плохо, что у вас есть такая вещь, но плохо то, где вы оставили настройку».

Яркий свет вспыхнул в мозгу у Ланни. Он слушал правительственную станцию Мадрида, и оставил настройку на той же станции, и этот человек знал это! Это может означать только одно: он был знаком с радиоприемником и знал, как настроиться на самую опасную из всех станций. Он тоже был нарушителем закона!

У Ланни здесь появился шанс, только один шанс, что судьба подарила ему. Он не должен упустить его. «Хосе, могу ли я поговорить с вами?» — тихо спросил он.

«Это очень опасно, Сеньор». — Мужчина снова посмотрел в сторону двери, несмотря на то, Ланни он закрыл её после того, как впустил его в комнату. — «У меня есть обязанности, сеньор, и если я задержусь, это вызовет подозрение».

— Я буду говорить быстро. Я человек, который не хочет видеть, как убивают людей. Я родом из страны, где люди свободны, и там можно говорить, что думаешь.

— Я знаю это.

— Я очень хочу, поговорить с тем, кто понимает мой образ мышления. Я мог бы хорошо оплатить ваше время.

— Я знаю, сеньор, но это было бы опасно для нас обоих. Я человек, за которым очень внимательно наблюдают.

— Вот поэтому вы меня интересуете. Вы не могли бы прокатиться со мной в моей машине?

— Не могу, сеньор. Если они увидят нас, они меня расстреляют.