Схизматрица (сборник)
Шрифт:
— Да я знаю, что отстал от моды, — сказал он. — А что, они тут очень с этим Линдсеем носятся?
— Ты себе представить не можешь, — отвечал Гомес. — Вот хоть в школе. Здесь школа полностью древняя. Заставляют читать книгу Линдсея. Шекспир — называется. Перевод на современный английский Абеляра Линдсея.
— А что, очень скучно? — спросил Линдсей, чувствуя покалывание дежа вю.
— Тебе, старик, крупно повезло. Ты не обязан был ее читать. А вот я прочел эту хрень от начала до конца.
— Просто ужас, — кивнул Линдсей.
— И там же одни старики. То есть не поддельно старые, как презервационисты, и не старые психи, как старик Пони…
— Ты имеешь в виду Понпьянскула?
— Ну да, хранителя… Нет; там в книжке все очень быстро снашиваются. Злятся, дергаются, болеют… В общем, тоска.
Линдсей кивнул. Все возвращается на круги своя…
— Ты возмущен контролем над твоей жизнью, — предположил он. — Ты и твои друзья — радикалы. Ты хочешь изменить положение вещей.
— А зачем? Я же тут у них всего на шестьдесят лет. А проживу — сотни. И такого еще наделаю! Только на это нужна уйма времени. Большие дела! Великие! А не как у этих худосочных людишек из прошлого.
— Какие же это будут дела?
— Распространение жизни. Разрушение планет. Строительство миров. Терраформинг.
— Понятно…
Самоуверенность мальчишки была просто поразительной для его молодых лет. Должно быть, сказывалось влияние катаклистов. Они всегда были охочи до немыслимых, на грани сумасшествия планов, так и кончающихся ничем…
— Но сделает ли это тебя счастливым?
— Ты не из дзенских серотонистов? — Взгляд мальчика сделался подозрительным. — «Счастье»… Что за фигня такая? К черту счастье! Мы говорим о вселенной. Ты — за жизнь, или как?
— Это что, политика? — улыбнулся Линдсей. — Политике я не верю.
— При чем тут политика? Я говорю о биологии. О вещах, которые живут и растут. Об организмах. Интегрированных формах.
— А как насчет людей?
Мальчик раздраженно махнул рукой и поймал спикировавшего змея.
— Да забудь ты про людей! Я говорю о первоосновах. Вот — дерево. Ты — за него, против неорганики?
Воспоминания о недавнем прозрении все еще были свежи, поэтому Линдсей понял, что вопрос задан искренне.
— Да. За него.
— Значит, ты понимаешь, зачем нужен терраформинг?
— Терраформинг, говоришь? — медленно проговорил Линдсей. — Видел я эти теории. Высосанные из пальца. Думаю, все это вполне возможно. Но мы-то здесь при чем?
— Истинные деяния в пользу жизни требуют духовного акта созидания, — оттараторил Гомес.
— Кто-то успел научить тебя лозунгам, — улыбнулся Линдсей. — Планеты — реальные объекты, а не картинки на чертежной доске. Усилия понадобятся титанические.
— Насколько ты высок? — нетерпеливо перебил, мальчик. — Выше ли ты, чем нечто инертное?
— Но это займет века…
— По-твоему, дерево колебалось бы? И сколько у тебя времени?
Линдсей обезоруженно рассмеялся:
— Ладно, хорошо. Что ты хочешь — прожить ничтожную жизнь маленького человека или же использовать свой потенциал?
— Был бы я человеком, — заметил Линдсей, — не дожил бы до моего возраста.
— Правильно. Ты высок настолько, насколько высоки твои помыслы. Мечты. Так говорят в ЦК, верно? Ни законов, ни ограничений. Посмотри на мехов и шейперов. — В голосе мальчика мелькнуло презрение. — У них вся власть, а они все ловят друг дружку за хвост. К черту все их войны и лилипутские идеологии! Постчеловечество выше этого. Спроси хоть их. — Мальчик кивнул в сторону проволочной ограды. — Конструирование экосистем. Перестройка жизни для новых условий. Немного биохимии, немного статистической физики — совсем несложно, зато как интересно! Живи Абеляр Линдсей сейчас, именно этим он бы и занимался!
Ирония происходящего больно уколола Линдсея. Он вспомнил себя в этом возрасте, и его охватила тревога за судьбу мальчика. Захотелось защитить паренька от той катастрофы, до которой его обязательно доведет вся эта риторика…
— Ты думаешь?
— Конечно. Говорят, он был пламенным презервационистом, но ушел в бродяги, едва почувствовал нечто лучшее. Так ведь? Он не остался здесь, чтобы «умереть естественной смертью». Да и никто теперь этого не делает.
— Даже здесь? В колыбели презервационизма?
— Конечно. Все, кому за сорок, шастают по черным рынкам, чтобы продлить жизнь. А после шестидесяти уматывают на Царицын Кластер. Цикадам плевать и на прошлое и на гены. Они принимают всех подряд. Мечта важнее.
Мечта… Мечты презервационизма обратились в поиски бессмертия на черном рынке. Мечты Замирения Инвесторов проржавели и рухнули. А мечта о терраформинге сохранила еще свой блеск. Не знает маленький Гомес, что и она неизбежно потускнеет…
Хотя, подумал Линдсей, либо мечтай, либо не выживешь.
И, подхваченный волной новой жизни, он понял, что выберет.
К ограде подошла Маргарет Джулиано.
— Абеляр! Абеляр, иди сюда! Ты должен посмотреть.
Удивленный мальчишка принялся быстро сматывать бечеву на руку:
— Вот повезло! Старая психотехша хочет мне что-то показать за оградой!
— Ступай, — сказал Линдсей. — Скажи ей, что я велел показать тебе все, что захочешь, понятно? А я, скажи, ушел побеседовать с Понпьянскулом. Хорошо?
Мальчик медленно кивнул: