Шизофреник на капитанском мостике
Шрифт:
4. Ощущение опасности
Лисс
30 декабря 1994 года - 2 января 1995 года
Наутро мы добрались до "Каялы". Смена экипажей произошла в течение суток, заодно закупил провизию на два месяца вперёд. Заказал по старой заявке старого экипажа. Цены были низкие, агрессивный артельщик сменяемого экипажа заверял, что продуктов хватит на три
– Шустрый артельщик, вероятно сотрудник российских спецслужб, - подумал я.
– С такими продуктами, будешь, как сыр в масле кататься, - приговаривал артельщик.
– Поживём, увидим, - отвечал я русскому spy-артельщику, направляясь с рапортом к капитану.
Капитан был один. После доклада о готовности судна к выходу из порта, я положил перед капитаном сотню-другую долларов - половину десяти-пятнадцати процентной поощрительной ставки. Мелкий откат получают капитан и старпом, за заказ продуктов, от хитрецов-шипчандлеров-конкурентов.
На моё удивление мастер сделал попытку отказаться от денег, безвольно отмахиваясь от предложенных долларов, но валюту всё-таки взял.
Не брать деньги - не в правилах капитанов. Тем более - кавказских. Что-то здесь было не так. Уходя, я притормозил у выходной двери, закрыл её неплотно, прислушался.
– Зачем взял деньги!
– услышал вдруг голос доктора Даргавса, - зачем половина, возьмём позже всё!
– Будущий рэкет?
– задавал я сам себе вопросы, - но можно половину денег забрать сейчас, а вторую половину отобрать потом. Так вернее. Химичит как всегда Кавказ.
– Х...р тебе, джигит, а не деньги, залу...у тебе конскую, а не доллары, - решил я, думая о Даргавсе.
По требованию капитана я отдал бы и оставшиеся доллары. Свободные деньги в судовом хозяйстве необходимы и капитану, и старпому. Но, услышав речи судового врача, я возмутился:
– Не хочешь Гиппокрит ехать, пойдёшь, сука, пешком.
Даргавс-Гиппокрит показался наиболее опасным. А на опасность реагирую матом. Русским рукопашным матом.
Вечером я сходил в город. Помолился в церкви Святого Погребения. В магазине "Русь" затарился водкой. Водку притащил в каюту. Выпил рюмку, стал размышлять. Надо брать Кавказ на контроль, ибо эти горные джигиты причальной стенки Ноева ковчега - хамова стойбища, что-то затевают. Чего не люблю, так это многонациональные экипажи. Тут глаз да глаз нужен.
5. "Каяла" направилась на Канарские острова
Лисс - Лас-Пальмас
2 января - 5 января 1995 года
Кончак-Магасов, безвольный капитан-зомби, судовождением не занимался. Пришлось одному, ночью, в жестокий шторм выводить из Лисса пустопорожнюю, без груза, "Каялу".
Еле-еле, на большой волне, раньше времени, практически не выходя из "Любимой бухты", сдал лоцмана. Лоцманский катер кидало как щепку. Pilot едва не упал за борт. На малом ходу сдачи лоцмана судно в балласте понесло в сторону от фарватера. Высокие борта, не загруженой "Каялы", работали не хуже парусов.
При таком ветре дал "самый-самый" полный ход, предупредив машинное отделение, что пустопорожнее судно-парус, пустая коробка, и мне нужны самые высокие обороты винта.
С приличным креном от ураганного ветра, "Каяла", со свистом, с глухим рёвом главного двигателя в восемь тысяч "лошадей", с пламенно-чёрным дымом кровавых искр из девятиметровой трубы; "Каяла" сказочным демоном выскочила из "Любимой бухты". Вывернулась, курсом наискосок от осевой линии фарватера, держа более пятнадцати градусов на ветровой дрейф.
Ворвавшись, как морской дьявол в Атлантический океан, положил "Каялу" по направлению 205,1875 градусов по картушке гирокомпаса, штевнем целясь в Канарские острова. Я двигался к порту Лас-Пальмас, что находится в шестистах девяноста трёх (точнее, в 690,9375) милях от Лиссабона.
Взглянув на генеральную, на мелкомасштабную карту, увидел, что ухожу с широты Пхеньяна, Тяньцзиня, Душанбе и Вашингтона. Я приближался к широте Сакраменто.
– Сакраменто, край богатый, золото гребут лопатой, - замурлыкал я песенку златоискателей. Замурлыкал как пророк, не зная, что в рейсе мне достанутся несметные сокровища контрабандистов.
С левого борта "Каялы" замелькала, увеличивающаяся к западу от Гринвича, долгота древней, сказочной страны Магриб.
"Каяла" неслась за древними сокровищами, подползая к спокойным конским широтам. Крохотное судно намеревалось штевнем раздвинуть Канарские острова, и отрезать южный хвостик Северо-Атлантическому хребту.
На следующий день, не ведая, что скоро, всего через месяц, буду сказочно богат, произвёл рутинную работу нищего русского старпома - повторную ревизию продуктов. Продукты на судах размещаются в артелке, в судовой кладовой.
На судне всё было в порядке. Сытый экипаж работал слаженно. На двухмесячный виток Лисс - Амазонка - Лисс продуктов должно было хватить за глаза и за уши.
6. Даргавс гадит в мозги экипажу
Доктор так не думал. Гзак-Сильвер думал иначе.
Почему доставили мало продуктов?
– заявил он на следующий день.
– Слушай, Гиппокрит, - отвечал я, - возьми калькулятор, сходи в артелку. Посчитай и успокойся. Расслабься. Relax, Осетия!
Но Даргавс не успокаивался. При каждом удобном случае он, в присутствии членов экипажа, говорил о скудости продуктовых запасов.
Я понял, осетин хочет внести нервозную обстановку в экипаж. Напрашивался вопрос, - зачем?
– Будущий рэкет?
– задавал я сам себе вопросы и не находил на них ответа.
7. Пропажа мяса
Лас-Пальмас
5-го января 1995 года
5-го января 1995 года, в порту Лас-Пальмас, что расположен на острове Гран-Канария, с калькулятором, я вновь посетил продуктовую кладовую. Посчитал мясо во взвешенных тушах, и обомлел. Расход мяса за пять дней составил более ста тридцати четырёх килограммов! Экипаж за эти три дня употребил 67 килограммов! Не хватало одной-двух туш мяса.