Шизофреник на капитанском мостике

Гущин Александр Александрович

2. Контрабанда!

Подходя к устью реки Амазонки, я уже знал, что судно ждут не только из-за груза пилолеса, но и ещё из-за чего-то. Много ума не надо было, чтобы догадаться, что повезём где-то, какую-то, очень дорогую контрабанду. Очень дорогую потому, что кураторы контрабанды на судне были из самых высших кругов. Сыр-бор с продуктами нужен, вероятно, для отвлечения внимания экипажа.

Надо было послушать разговор Кончака с Гзаком, то есть капитана и доктора, когда они были наедине. Магнитофон в каюте был, но когда лента в кассете заканчивалась, автостоп громко щёлкал. Был вариант

спрятаться в уборной каюты капитана, откуда был слышен разговор в его кабинете. Но как выбраться из туалета? Обнаружат - замочат в сортире. Варианты надо было обдумать.

Находясь в гостях у Магасова, зашёл в туалет, находящийся в его каюте, закрылся и внимательно огляделся. Внимание привлёк пожарный извещатель.

3. Пожарный извещатель

Выйдя из туалета, попрощался с капитаном и с его постоянными гостями - Даргавсом и Кануни, направился к электромеханику.

– Стыдно признаться, - заявил ему, - отвечаю за противопожарную безопасность судна, а устройства пожарного извещателя не знаю.

Через десять минут я был тщательно проинструктирован электромехаником по поводу устройства противопожарного датчика данной конструкции. Оставалось ждать удобного момента.

14 января 1995 года "Каяла", войдя в пресные воды реки Пара, просела на десять сантиметров. Недалеко от устья Амазонки, в порту Белен, что на реке Пара, мы брали первую партию груза. Бразильский порт встретил тёплой, безветренной погодой.

После швартовки и оформления прихода я отправился погулять по причалу. Решил поразмышлять и подвести итоги.

Глава 7. Порт Белен, что возле устья Амазонки

14 января 1995 года

1. Стрибог поддерживает; 2. Редедя с теплохода "Касожская даль"; 3. Мера понятия.

А в степи с ордой своею дикой

Серым волком, рыская чуть свет,

Старый Гзак на Дон бежит великий,

И Кончак спешит ему во след.

"Слово о полку Игореве"

1. Стрибог поддерживает

Ни греческие, ни римские, ни православные боги мне не помогали. Вероятно, они были слабее Аллаха и Магомета. С продовольствием творилось нечто невообразимое. Продукты таяли в геометрической прогрессии. Я обратился за помощью к славянским языческим богам, но Аллах и величественный Магомет были непобедимы. Экипаж "Каялы" гневно роптал на старпома за скудость питания.

Пришлось свергнуть Перуна, Ярило, Велеса и Сварога на подходе к реке Пара. Их деревянные идолы долго качались на волнах Атлантического океана, на волнах бухты Маражо, на траверзе мыса Магуаринью, удаляясь за горизонт в моём воображении.

Миниатюрную грациозную, воздушную фигурку Стрибога, славянского правнука Дажбога-Гелиоса я не выбросил. Укрепил его крохотный солнечный образ суровой ниткой и одел на шею. Как амулет.

Понял, что дело во времени. Русские по времени были с пером писателя, а судовые кавказцы не расстались с дубиной пещерного дикаря. Поэтому я вновь стал древним славянином, и взял в руки меч-кладенец.

Обоюдоострое оружие заставило молиться богу Святовиту. Святовит - главный бог славян. Святовит бог войны и победы! Святовит, как я, утверждал, что четыре лица у сущего! У Святовита четыре лица!

Оберег славянского Стрибога я носил сверху православного крестика.

Оберег разрешал убивать.

Во время войны с дикими племенами убивать разрешается.

Коварный шпион, доктор Даргавс, сетуя о скудости питания, подогревал недовольство экипажа. Устраивал скандалы, и заглядывал мне в глаза. Вероятно, пытался усугубить диагноз психического состояния старпома. Чувствуя себя не совсем уверенно, я всё-таки старался подводить итоги более-менее беспристрастно. Погрузку "Каялы" обещали начать завтра, а ещё ничего не знаю о планах контрабандистов. Нехорошо. Скорее худо.

2. Редедя с теплохода "Касожская даль"

Печальную прогулку по причалам порта Белен прервал высокий красивый моряк, с золотыми зубами, с широкой искренней улыбкой честного человека. В начале моряк попросил у меня закурить. Увидя надпись на пачке сигарет "Camel", пошутил: "самец"?

Почему этот "самэц" был моряк? "Самэц" был в парадной форме русского моряка торгового флота, форме, которую редко можно видеть в повседневной носке. Молодой моряк поразил меня мужественной красотой. Это был черноглазый человек, с усами чёрного цвета, с кожей, опалённой тропическим солнцем; его лёгкая, пружинящая походка говорила о том, что он также быстр, как и силён. В руке у златозубого болтался увесистый чемодан-дипломат. Металлическая обшивка чемоданчика вынуждала называть его кейсом.

– Ты с "Каялы"?
– ослепительно улыбаясь, и выпуская дым в мою сторону, с музыкальным, красивым кавказским акцентом спросил моряк.

– С неё, родимой, - отвечал я с такой же улыбкой, разгоняя дым левой рукой, и разглядывая пришельца.
– Quo vadis? Камо грядеши?
– спросил я кавказского морехода.

– Это по-каковски?
– притупил он улыбку.

– По-японски, - отвечал я, тоже загашая улыбку, - зачем пожаловали?

– Ишь ты! Японский знаешь, - завистливо и уважительно отвечал моряк, - я к вам от капитана теплохода "Касожская даль". Нужна консультация по проходу канала Дрогден пролива Эресунн.

– Зунд, - мысленно поправил я "касога", отмечая про себя, что кавказский моряк чётко выговаривает сухопутное слово "Эресунн". Вслух спросил,

– В Питер идёте? Милости прошу на борт.

– Нет, - отвечал моряк, шагая за мной, - идём в Эстонию, в Таллин, в Ревель, как его раньше называли, до оккупации Россией.

– "Свободолюбец в шкуре оккупанта", - мысленно окрестил я "касога", заворачивая его в каюту капитана Магасова.

В капитанской каюте златозубый вытащил из кейса свёрнутую вчетверо морскую карту Зунда и толково, но как-то заученно, стал задавать вопросы моряка-штурмана. Капитан деловито, но лениво отвечал. Рядом крутился Гиппокрит - Даргавс.

Свободолюбивого косожского оккупанта я мысленно перекрестил в "Редедю", и никак не мог отделаться от какого-то несоответствия в его поведении. Беспокойство не давало мне стронуться с места, и уйти из капитанской каюты, на что безвольный капитан-зомби уже намекал. В Редеде заключалась непонятная неправильность. Я не мог разобраться, в чём тут дело.

3. Мера понятия

– Морскую карту вчетверо-то не сворачивают, - наконец врубился твой непокорный слуга, любезный умный читатель. Глупой читательнице напомню, что морские карты моряки трубочкой под мышкой носят.