Шкаф с ночными кошмарами
Шрифт:
– Я? Ничего я не пил.
– А кто тогда выпил?
– Не знаю… наверное… наверное, его выпил Черт, Чертяка, ха-ха…
– Ясно, – раздраженно оборвал Ной. – Спасибо, что помог с пирогом, алкаш.
Приобняв Дориана за талию, он закинул его вялую руку на свое плечо и потащил в сторону гостиной, где сбросил на диван, как мешок картошки. С журнального столика слетели исписанные тетрадные листки – Дориан вновь вернулся в гостиную к своему расследованию. Здесь же были документы из университета, различные лекционные бумаги и бланки.
– Ной? – позвал Дориан, и тот, шагнувший было к выходу, стремительно вернулся назад.
– В чем дело? – Он наклонился, прислушавшись к тяжелому дыханию.
– Кая вернется?
– Конечно, вернется! Я верну ее домой, Дориан, обещаю!
– Это правда? Ты не бросишь ее?
Ной скрипнул зубами и покачал головой, но вместо того, чтобы продолжать эту болезненную тему, спросил:
– Как дела с Альмой?
Дориан в ответ застонал, пытаясь повернуться на бок на узком диване, и Ной тут же скинул на пол подушки и накрыл его покрывалом.
– Как дела с Альмой, Дориан?
– С Альмой? – тяжелый вдох. Сонное дыхание Дориана было пропитано алкоголем, но Ной даже не поморщился, когда склонился ниже, к самому его лицу. – Она плачет, все время плачет. Я не знал, что она умеет… но она может. Рыдает каждый день. Я пытался отвлечь ее, а она… только орет… – Тяжелый полустон. – Она швырнула в меня туфлей.
Ной на несколько секунд застыл над Дорианом, затем опустился перед ним на корточки, склонился вперед и властно сказал:
– Не бросай ее, Дориан. Будь всегда рядом. Только так ты сможешь вернуться. Это она твоя цель. Она, а не Криттонский Потрошитель. Оставь прошлое в покое. Оставь его.
Только он хотел добавить еще что-то, как вдруг в замке входной двери повернулся ключ, и Ной, тут же подобравшись, испуганно обернулся. Только не снова! Ощущая, как в приступе паники колотится сердце Ноя Эллисса, он птицей взлетел на второй этаж, спрятался за углом и прислушался. Сначала ничего не было слышно, затем до его ушей донеслись неуверенные шаги Альмы Сивер и ее тонкий призрачный голосок, зовущий хозяина особняка.
Шуршит пакетами, значит, принесла еду. Сначала накричала и кинула в Дориана туфлей, затем пришла загладить вину обедом. Ной озадаченно покачал головой, выглянул из-за стены и быстро нашел взглядом рыжеватую блондинку. Она стянула с волос шляпку, оглядываясь, и направилась на кухню. Черт! Ной, бесшумно соскользнув по ступенькам вниз, прокрался следом, чтобы проконтролировать поведение гостьи. Он надеялся, что она не прикоснется к его пирогу для Каи, но надежда – все, что у него было, ведь он не мог показаться обычным людям на глаза…
И тут Ной остолбенел от шока. Казалось, на мгновение кто-то тесно перехватил его грудь прутьями. На кухне гроб Каи. На кухне ее гроб! О нет, о нет…
Он сжал пальцы так, что кожа натянулась на костях. Секунды устремились вперед, а затем повисли в воздухе порванной струной.
– АЛЬМА! – громогласно крикнул он.
Ее имя все еще звучало эхом где-то у потолка. Затем послышались спешные шаги, и Ной вновь взлетел по ступенькам – еще выше, чем прежде. Его сердце с каждым шагом колотилось сильнее, а затем замерло – когда Альма вышла в коридор и в недоумении остановилась посреди прихожей.
– Дориан, это ты?
Ной осторожно вздохнул, зажав ладонью рот, словно испугавшись, что его дыхание достигнет первого этажа.
– Дориан? – Альма направилась в сторону гостиной, и Ной осторожно вздохнул. Сейчас Альма увидит своего парня и на некоторое время отвлечется. Так и случилось – несколько секунд была тишина, а затем послышалось ее раздраженное:
– Дориан? Эй, почему ты развалился здесь, как будто… Ты что, пьян?
– Мээээ… – пробормотал Дориан в ответ. Альма что-то пробурчала недовольным тоном, но Ной уже ничего не слышал. Перескакивая через две ступени, он очутился на кухне и, аккуратно притворив дверь, чтобы та, не дай бог, не скрипнула, задвинул щеколду. Затем на всякий случай придвинул к двери стул. В мгновение ока подбежал к гробу и проверил Каю. Дрожащей от страха рукой он коснулся ее лица, смахнул со щеки невидимую пылинку, поправил ее волосы. Затем, убедившись, что все в порядке, вернулся к двери и опустился на стул, которым загородил вход. Прислонившись ухом к щели, прислушался к голосу Альмы из гостиной:
– Ну зачем ты так напился? Что случилось? Это из-за туфли? Дориан, прости, я не хотела… в последнее время я просто… не в себе… прости…
– Мм… мммммм… Альма…
– Да? Да, Дориан, я здесь. Да что же это такое… – послышалось шуршание. – Какой же ты тяжелый! Сейчас принесу воды, подожди, – сказала она, как будто Дориан настаивал. Он даже ничего не говорил, кроме «Мэээ». Ной тут же подобрался, вжавшись в спинку стула и всем весом налегая на дверь.
Альма врезалась в нее с той стороны, словно танк.
– Что еще за фокусы? Было же открыто. Эй! – Она несколько раз стукнула в дверь кулаком. – Кто там? ЭЙ!
«Уходи, уходи, уходи», – мысленно шептал Ной, внутренне сжавшись до микроскопических размеров. Альма еще несколько раз постучала в дверь, кажется, даже ударила ее ногой. Потом пробормотала:
– Какой же старый дом. Говорила же я, здесь опасно жить. Упрямый человек!
Ной расслабился, услышав удаляющиеся в сторону гостиной шаги, и откинулся на спинку стула. Встретившись затылком с дверью, он прикрыл веки и на долгое время погрузился в тишину, нарушаемую бормотанием гостьи. Ее голос звучал приглушенно из-за двери, но слова все равно проникали в грудь Ноя расплавленным медом, ложились на сердце, впитывались в него как в губку. Альма шептала о том, что она больше не узнаёт Дориана и вообще не понимает, что происходит.
Никто ничего не понимает, – мысленно ответил Ной, склонив голову. – Зачем, зачем я вновь затеял все это? Почему все должно быть так невыносимо сложно и больно?
Дориан в растерянности и не желает слушаться, а Кая вообще ушла из дома и занимается непонятно чем, тратит последние драгоценные минуты жизни не пойми на что… Если она не вернется – умрет.
Я заставлю ее вернуться любыми способами.
– Дориан, вспомни меня, вспомни меня, пожалуйста, – громко упрашивала Альма, и Ной ей в такт про себя говорил:
– Вспомни меня, Кая Айрленд. Вспомни меня. Меня настоящего.
– Вспомни меня настоящую, Дориан, – умоляла Альма из гостиной. Ной лишь вздохнул. Он хотел, чтобы у них было все хорошо. Но тем не менее понимал, что правда разобьет им обоим сердца.
Истина всегда разбивает сердца.
Около трех часов ночи Дориан наконец-то пришел в себя и обнаружил рядом с собой знакомое добродушное лицо. Ной, кажется, был чем-то доволен и в то же время смотрел с какой-то затаенной жалостью.