Шкаф с ночными кошмарами
Шрифт:
Почему я вообще о них думаю?
– Ну надо же.
Я застыла с кружкой в руках, услышав позади себя голос Киры. Обернулась и осведомилась:
– Что ты здесь делаешь? Вход только для персонала.
Ее губы впервые за неделю искривились в знакомой улыбке. Осмотрев меня с ног до головы, она сделала вывод:
– С тобой все хуже, чем я думала. Видения? Ты это серьезно? Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти? Нет, знаешь, что я думаю? – она подступила ко мне почти вплотную и шепнула: – Я думаю, что ты их убила. – Наши взгляды
Крэйг говорил, что видел поблизости Киру. Неужели она подслушивала наш с детективом Дином разговор? И сколько она услышала?
– Это все? – спросила я. Кира стояла так близко, что я увидела на ее лице веснушки, почувствовала запах пота. Она покачала головой, всматриваясь в меня презрительным взглядом.
– Я не хочу, чтобы ты находилась рядом с Аспеном. Не хочу, чтобы ты ухаживала за ним. Ты сама не здорова.
– Как много ты услышала?
– Достаточно, чтобы понять, что ты опасна для общества.
– Ладно, – отмахнулась я, поставив кружку на стол. – Если это все, то мне пора. Меня ждут пациенты.
Конечно, меня не ждали никакие пациенты. И время обеда еще не закончилось.
– Я скажу доктору Арнетту, чтобы он убрал тебя отсюда.
Я остановилась. Почувствовала, как во рту появляется знакомый привкус желчи, как немеют щеки. Затем обернулась и тоном, в котором сквозило гробовое спокойствие, донесла до нее:
– Ты не имеешь никакого влияния, Кира. Но знаешь, что ты можешь сделать? Ты можешь попросить своего отца разобраться. Уверена, он сделает все возможное, чтобы выполнить любое твое желание.
Ее глаза наполнились слезами за одну секунду. Раньше я никогда не видела ничего подобного – словно кто-то нажал на кнопку. Секунду назад все было хорошо, за окном светило солнце и пели птицы, а через секунду гремит гром и дождь льет как из ведра. Но слезы Киры не вызвали во мне ни жалости, ни удовлетворения.
– Уходи. Тебе нельзя здесь находиться.
Она не стала спорить – будто ждала моего разрешения убраться; пулей вылетела из ординаторской и так хлопнула дверью, что подскочили жалюзи, а по моей спине прошелся холод. Я подождала пару секунд, прежде чем выйти. А когда вышла, белые стены больницы слились в одно бесцветное пятно.
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями. Сколько таблеток ты принимаешь, чтобы видеть чужие смерти?»
А если бы Кира узнала, что это не мои видения? Если бы она узнала, что это Аспен сидел четыре года в психушке, потому что стоит ему закрыть глаза, и он видит незнакомцев, которые обречены на смерть, – как бы она поступила? Возможно, восприняла бы спокойнее, потому что зависима от него? Или оценила бы его таким же презрительным взглядом?
Теперь мои мысли переключились на Аспена.
Что сейчас происходит с его сознанием? Вдруг он просто спит, наконец-то впервые за всю жизнь отдыхает, погрузившись в тишину и спокойствие?
«Ты убила их, Кая, и твой мозг придумал эту штуку с видениями».
Не имеет значения. Неважно, как сильно Кира верит в свою любовь, неважно, сколько времени она просидит перед его койкой, поглаживая его бледную руку, неважно, сколько сказок ему расскажет – когда он очнется, ни за что не позволю ей быть рядом с ним.
Не позволю ей убить его.
От мрачных мыслей меня отвлек телефонный звонок. Я достала мобильник из кармана и едва не выронила его. Обомлела на месте, почувствовала в руках и ногах слабость. На меня никто не обратил внимания. Старшая медсестра важно прошествовала мимо меня, окликнув кого-то по имени. Она случайно задела меня широким бедром.
Звонил Ной.
За семь дней он ни разу не позвонил мне.
Я все еще помню, как звучит его голос, помню выражение его лица, помню прикосновение его рук, но это из другой жизни.
Телефон перестал звонить, а я все еще стояла на месте, поглощенная страхом.
Телефон вновь ожил, и я сжала его в пальцах.
Страх нереален. Я придумала его. Я все придумала.
Я ответила на звонок и поднесла мобильник к уху.
– Кая… – голос Ноя полоснул по сердцу ножом, и я затаила дыхание. – Кая, когда ты вернешься домой? Кая?.. Если ты не вернешься домой, ты умрешь.
– Никогда, – ответила я. От горечи в собственном голосе по спине поползли мурашки. – Я уже мертва, Ной. Я никогда не вернусь.
Я отключилась и еще несколько секунд смотрела перед собой невидящим взглядом. Мои глаза были сухими и горели.
Вздохнув, я положила мобильник в карман халата, чувствуя себя по-дурацки. Потянулась за таблетками, но вовремя остановилась, вспомнив, что уже приняла сегодняшнюю дозу. Медленным шагом двинулась через атриум к входной двери. Мне казалось, что вокруг много людей и все они знают, о чем я думаю, дышат мне в спину, оценивают циничными взглядами.
Лишь когда я выскочила из здания, когда в лицо ударил свежий осенний ветер, наполненный запахами листьев и дождя, а полы халата разлетелись в разные стороны, я смогла отогнать от себя приступ паники.
Мимо проскользнула женщина с ребенком. Девочка слабо улыбнулась мне, шмыгнув носом, а затем скрылась за дверью. Я опустила взгляд и вдруг обнаружила, что иду в сторону своей машины. К счастью, ключи были в кармане штанов, и мне не пришлось за ними возвращаться. Забравшись на пассажирское сиденье, я отправила Крэйгу короткое сообщение с просьбой прикрыть меня. Он спросил, все ли со мной в порядке, я сказала «да» и завела двигатель.
Через минуту раздался звонок мобильного, и я на секунду испугалась, что это вновь Ной. Но взглянув на экран, расслабилась, увидев номер Крэйга.