Шкатулка хитросплетений
Шрифт:
Рыцарь медленно кивнул. Он ощутил, что химера говорит правду.
— И я тоже. Прошлое мне кажется давним и далеким.
— Но существуют ассоциации, которые освобождают воспоминания, как это было вчера с речными цыганами, — заметила химера. — Я знала их, хотя никогда с ними не встречалась. Знала, что они задумали. Могла сказать тебе об этом, это правда. Я хотела, чтобы они забрали даму, хотела, чтобы она исчезла. — Химера не отводила взгляда. — И мне не стыдно.
— Мне надо ее оттуда вызволить, — решительно сказал рыцарь.
— Почему? Какой в этом смысл? Казалось, химеру искренне
— Потому что именно это мне было поручено, прежде чем я попал сюда. Это единственное, что я знаю твердо. Без нее я совсем потерян. Только благодаря ей еще держусь. Существую из-за нее. Ты понимаешь?
Химера немного подумала и кивнула:
— Кажется, понимаю. Единственная твоя цель — это доставить ее к твоему господину. Других целей ты не помнишь. Но помнишь ли ты хоть что-то, сэр рыцарь?
Рыцарь покачал головой:
— Кажется, лабиринт украл мое прошлое.
— И мое. — В голосе химеры звучала горечь. — Я хочу получить обратно свою жизнь. Я хочу, чтобы ко мне вернулись мои воспоминания.
— Ты видела, в какую сторону они отправились? — снова повторил свой вопрос рыцарь.
— Тебе без нее было бы лучше, — ответила химера. Рыцарь ничего на это не ответил, и лицо его не изменилось. Химера вздохнула. — Вверх по течению, откуда мы пришли. — Она безнадежно покачала головой. — Я пойду с тобой.
Они сразу же тронулись в путь, пробираясь по высокой прибрежной траве, следуя за лентой земляного цвета в серый туман. Следы отыскались в первые же минуты, так что рыцарь и сам смог бы определить, куда направились речные цыгане. Это заставило его снова засомневаться относительно той роли, которую играет в происходящем химера, — возможно, она сказала ему правду в собственных целях. Но такие мысли были чрезмерно жесткими, и рыцарю стало неловко. Ему казалось, что химера на самом деле существо порядочное. Он не ощущал в ее словах лжи. Они оба попали в этот мир из какого-то другого, и здесь их с дамой объединила общая судьба.
Они шагали весь день, упорно следуя по колеям кибиток, изредка останавливаясь, чтобы передохнуть. Хотели завершить свою погоню до заката. Постепенно река стала шире, и наконец дальний берег превратился в темную полоску на фоне облачного неба. Рыцаря угнетали постоянная серость, полное отсутствие солнечного света, давяще нависшее над землей небо. Ему не хватало живых существ, присутствия посторонней жизни. Он был уверен, что когда-то получал от этого удовольствие. Но больше всего ему недоставало ощущения собственной личности, которая за пределами нынешнего его существования совершенно размылась. Одного ощущения того, кто ты и что собой представляешь, мало; нужны еще воспоминания, яркие картины жизни, которую ты прожил, и дел, которые за эту жизнь совершил. Он был почти полностью лишен этого, кажется, даже в большей степени, чем химера. Он словно оказался в небытии, и чувство опустошенности начало рождать безумие.
Они нагнали речных цыган уже после захода солнца. Им повезло, что они заметили свет костра раньше, чем сами оказались замеченными. Цыгане снова разбили лагерь на берегу реки, и их песни беззаботно звучали в сумеречной тиши. Рыцарь и химера отступили в лес и стали пробираться под его прикрытием, вскоре оказавшись достаточно близко, чтобы рассмотреть, что происходит. Речные цыгане сидели у костров и пили вино, пока вокруг них сгущалась темнота. Дама была с ними. Казалось, она не связана. В одной руке она держала чашку, из которой пила. Лицо у нее было холодным и пустым, но страха на нем не было.
— Может, ей хочется быть с ними, — прошептала химера. — Может, с ними ей свободнее, чем с тобой.
— Мне нужен мой меч, — так же тихо прошептал рыцарь.
Химера укоризненно покачала головой:
— Ты ужасно упрямый, правда! Никаких отклонений. — Ее смех оказался низким и мягким. — Мы оба отлиты в форму, которую нельзя переменить. — Она внезапно встала. — Жди меня здесь.
Химера исчезла среди деревьев. Рыцарь ждал, наблюдая за лагерем. Темнота все сгущалась, пока все за пределами света костров не утонуло во мраке. Пение и питье вина продолжалось все с тем же усердием, не прерываясь. Все другие звуки и движения исчезли за весельем, утонув, как тонет в реке намокшее дерево. Шло время, и рыцарь не на шутку встревожился.
И тут химера снова оказалась рядом с ним, держа его палаш. Улыбка обнажила ее острые зубы. Рыцарь принял свое оружие, поднял на протянутой руке, проверяя его состояние, а потом снова вложил в ножны, которые носил на спине.
— А теперь мы попросим вернуть даму, — сказал он вставая.
— Подожди! — Химера вцепилась в него когтистой лапой. — Зачем просить, когда нет нужды? Дождись раннего утра, а потом проскользни в лагерь и возьми ее, пока они будут спать. Так будет проще.
Рыцарь несколько секунд прикидывал, а потом кивнул:
— Подождем, время терпит.
Они молча сидели под прикрытием леса. Речные цыгане начали плясать, веселье продолжалось. Оно закончилось только под утро, когда ночь почти миновала и костры догорели. Тогда мужчины и женщины завернулись в свои одеяла и затихли. Дама спала с ними. Она не сдвинулась с места, где сидела, а просто улеглась на траву. Туман прополз между кибитками и животными, больше не сдерживаемый жаром костров, и вскоре укрыл спящих.
Тут рыцарь и химера встали и выскользнули из-за деревьев. Они бесшумно пробрались по высокой траве к лагерю. Поискали охрану и не нашли. Дойдя до кибиток, они снова остановились и прислушались. Были слышны только звуки, издаваемые спящими цыганами, да отдаленное шуршание воды о берега. Они прокрались вдоль кибиток, пока не оказались неподалеку от спящей дамы. Тогда рыцарь двинулся вперед один.
Он нашел ее, опустился рядом с ней на колени и прикрыл ей рот рукой. Она мгновенно проснулась и посмотрела на него спокойным оценивающим взглядом, совершенно лишенным страха. Он начал было помогать ей подняться и тут заметил цепь, которая шла от кольца на ее лодыжке к колесу кибитки.
Рыцарь выпрямился, охваченный яростью. С него достаточно. Он бесцеремонно зашагал между спящими, пока не нашел того, кто так убедительно уговаривал его оставить свои заботы следующему дню. Нагнувшись, он сгреб на груди рубаху цыгана и рывком поднял его на ноги.