Шкатулка с бабочкой
Шрифт:
— Боюсь, что я не доверяю ему, Феде, — ответил он, не отводя от нее своих проницательных карих глаз.
Ощущая дискомфорт под его испытующим взглядом, Федерика вызывающе уперла руку в бедро.
— В чем именно?
— Все происходит слишком скоропалительно, Феде, — выкладывал он свои аргументы. — Ты знаешь его всего несколько месяцев, так в чем необходимость такой срочной регистрации отношений? Что плохого в том, чтобы пожить вместе и лучше узнать друг друга? Вот что вызывает мои подозрения.
— Мы любим друг друга, — настаивала она.
— Ну что ты знаешь о любви, Феде? У тебя
— Больше мне о нем и не нужно знать. Вы с мамой отнюдь не являете собой образец идеального брака, — возразила она, стойко держа оборону.
Он скрестил руки и хмыкнул.
— Конечно, у нас есть свои проблемы. Брак — это не домашний торт, Феде. Я обеспокоен, поскольку забочусь о тебе.
— Вовсе нет. Вас интересует только Хэл, — импульсивно выпалила она, тут же пожалев о сказанном, но не потому, что это было правдой, а по той простой причине, что это был ребячливый ответ, а Федерика отчаянно хотела, чтобы в ней видели взрослую женщину. — Как бы вы ни пытались, — продолжала она, — найти в нем плохое, я знаю, что вам этого сделать не удастся. Он — просто идеал. Именно это обстоятельство вас и раздражает.
— Это неправда, — терпеливо ответил Артур. Ему захотелось спросить у нее, что общего может быть у искушенного столичного мужчины в возрасте тридцати восьми лет с провинциальной восемнадцатилетней девушкой, не имеющей никакого жизненного опыта, но он знал, что это может ранить ее. Он просто добавил, что его беспокоит скорость развития их романтических отношений. — Если Торквиллу нечего скрывать, что плохого в том, чтобы подождать несколько месяцев? Мне не по душе его спешка.
— Такая спешка называется любовью, Артур, — саркастически парировала она и гневно закатила глаза. — Послушайте, я действительно не намерена это больше обсуждать. Маме он понравился, и, в сущности, он понравился всем, кроме вас. К тому же, признаюсь откровенно, меня не интересует ваше мнение, — сообщила она и вышла.
Вернувшись в кухню, она решила не упоминать об этом разговоре матери или бабушке, поскольку не хотела заострять внимание на чем-либо негативном. Она переживала самое счастливое время в своей жизни и не желала, чтобы вмешательство отчима все разрушило. Тем более что он ее всегда недолюбливал — с самого начала.
Когда вернулись мужчины с раскрасневшимися от ветра и смеха лицами, Торквилл отправился наверх, чтобы переодеться к ланчу. Федерика возбужденно носилась по кухне, делая последние приготовления с тем же энтузиазмом, с которым раньше готовила для отца. Тоби и Джулиан стояли у камина, рассказывая Джейку и Элен о гигантском крабе, который чуть было не отправил Торквилла за борт.
— Ему это чудище не понравилось, но дало шанс продемонстрировать, что он — мужчина, у которого хватает смелости посмеяться над собой! — подтрунивал Тоби.
Артур отправился в комнату, где хранились напитки, чтобы налить чего-нибудь покрепче. Он бросил в стакан кубики льда и наполнил его виски. Посмотрев через французскую дверь в зимний сад, он ощутил в груди предчувствие чего-то нехорошего. Его разговор с падчерицей принес совершенно катастрофические
— Бракосочетание станет последним днем моего пребывания в этом забытом богом болоте… Она любит столичную жизнь, поверь мне, и она слишком хороша для этих провинциалов… Я спасу ее от жизни среди собак и крабов, хорошо, что я успел найти ее до того, как стало поздно. Даже представить трудно, что бедная девочка росла здесь. Без сомнения, она благодарна, что я женюсь на ней… Не заводись снова, детка, я ведь уже говорил тебе, что люблю ее до безумия… Да, она не такая, как ты, и именно поэтому мне и нравится. Она чиста и невинна, и мне не нужен больше никто… Подожди, пока увидишь ее, и ты все поймешь… Ты не работаешь в отделе, ты работаешь в подвале, и именно там ты мне нравишься… — Он гортанно засмеялся. — И именно там ты любишь находиться… Послушай, мне пора идти. Чем быстрее начнется ланч, тем скорее мы сможем уехать.
Артур затаил дыхание, боясь, что его обнаружат, и немного переждал, прежде чем открыть дверь и проскользнуть в дом. Ему было нехорошо, но еще хуже было ощущение злости от того, что больше никто этого не услышал. Поэтому никто и не захочет его слушать.
С головной болью он тихо просидел до конца ланча, пока Торквилл разыгрывал роль идеального гостя, выражая свою любовь к Польперро и к морю и выковывая фальшивые узы связи с семьей, которую, как уже точно знал Артур, презирал. Наблюдать за Федерикой было так же мучительно, как стать свидетелем автомобильной катастрофы в замедленном виде. Он все видел, но ровным счетом ничего не мог сделать.
В то время как Артур и Сэм с болью в сердце вспоминали о триумфальном визите Торквилла, Федерика переехала в его роскошный дом в Литл-Болтонс. Здесь все было изысканно оформлено одним из лучших лондонских дизайнеров с использованием самых лучших материалов, аксессуаров и дорогих картин.
— Я просто не могу поверить, что буду жить здесь всегда, — восхищенно ахнула Федерика, бросаясь на кровать.
— И не только это. У тебя будет мое имя, а потом — мои дети. Мы наполним этот дом топотом маленьких ножек, — добавил он, устраиваясь рядом и нежно целуя ее.
— О Торквилл. Я никогда не была так счастлива, — сказала она, обхватывая его лицо руками. — Ты — это все, о чем я только могла мечтать.
— А ты — это мечта, воплотившаяся в реальность. Я искал тебя всю свою жизнь, — произнес он, улыбаясь ей. — Ты нежна и чувственна. Ты подобна ангелу и чиста как снег. Я не могу понять, что ты во мне увидела, ведь у меня множество недостатков.
Она восторженно смотрела в его светлые глаза и думала, почему Артур ему не доверяет — ведь у него было самое заслуживающее доверия выражение лица, которое она когда-либо встречала.