Шкатулка с бабочкой

Монтефиоре Санта

— Первоначально предполагалось, что речь пойдет о стране короля Артура, — пояснил Рамон. — Но Элен подала идею о контрабанде. Хотя редактор может это не пропустить.

— О, страна короля Артура. Это прекрасная тема, — восхитилась Полли.

— Нет, мама, это неоригинально, — резко заявила Элен.

— Элен права, это весьма неоригинально, — согласился Тоби, ухмыляясь сестре.

— Все зависит от того, как написано, — сказал Рамон, и его искрящиеся карие глаза игриво улыбнулись Элен.

— Ладно, я обещала ему показать все убежища контрабандистов, а ты, папа, можешь посвятить его в исторические подробности этого вопроса, — заявила Элен, улыбаясь Рамону в ответ.

— Я буду рад помочь, — отозвался Джейк. — Хм, «Нэшэнэл Джиогрэфик». Сейчас

это один из самых престижных журналов. А вы и фотографии делаете?

— Я делаю все, — сообщил Рамон. Полли с восхищением качнула головой.

— Так что, как видите, он не убийца, — сделала вывод Элен. Полли уставилась на нее в недоумении, а Джейк рассмеялся.

— Не забудь показать ему Крэг Крик, — добавил он.

Элен триумфально улыбнулась.

— Я покажу ему все, — сказала она.

Элен и Рамон провели последующие десять дней, исколесив весь берег. Она показала ему места, которые он никогда бы не нашел без ее помощи. Она готовила еду для пикника на двоих, и они устраивали пиршества на берегу, болтая друг с другом с фамильярностью людей, знакомых уже много лет. Они беседовали с посетителями пабов и с рыбаками в лодках, исследовали пещеры и бухты, плавали в море. Рамон испытывал желание поцеловать ее с того самого момента, как только ощутил высокомерие, присущее ей при разговоре. Подходящая возможность появилась у него через пару дней, когда они устроились перекусить на отдаленном берегу. У Элен был с собой только один кусок шоколадного торта, приготовленного ее матерью. Рамон предложил разделить его пополам, но Элен отказалась и засунула себе в рот все, победно хихикая.

— Что же, мне придется самому его взять, — предупредил он. Элен попыталась встать, протестующе размахивая руками, поскольку не могла говорить с полным ртом. Но Рамон оказался для нее слишком быстр. Он лег сверху и прижал ее к песку руками. Она смотрела на него ледяными глазами, которые всего на миг раньше были теплыми и приветливыми. Но, к его удивлению, она не выразила своего недовольства словами, так что он прильнул к ее рту со всем своим южным пылом и поцеловал ее шоколадные губы. Потом он стал целовать ее шею и ямку над ключицей. В конце концов ошеломленная девушка все же обрела способность говорить.

— Рамон! Что ты делаешь? — запротестовала она.

— Тише. Я уже услышал от тебя все, что хотел услышать. А сейчас расслабься и позволь мне поцеловать тебя. Я хотел этого с того самого момента, когда увидел тебя в Польперро, — сказал он и снова прижал свои губы к ее губам, чтобы заставить ее молчать. Она расслабилась, следуя его указаниям, ощущая лишь его теплый поцелуй и чувство легкой истомы внизу живота.

Через две недели Рамон уехал из Польперро. Он поцеловал Элен на прощание на той же пристани, где они впервые встретились. Она была слишком гордой, чтобы открыто показывать свое огорчение по поводу его отъезда, поэтому лишь улыбалась ему, будто ей все равно. И только позже она расплакалась на груди у матери.

— Думаю, что я люблю его, мама, — всхлипнула она. Полли обняла ее и сказала, что если и он испытывает те же чувства, то непременно вернется за ней. А если нет, то ей не стоит больше тратить свое время на мысли о нем.

Но Рамон не забыл Элен, хотя и пытался. Он написал свою статью и послал ее редактору. Затем он отправился в дом родителей в Качагуа, где хандрил, как влюбленный школяр: он часами просиживал на берегу, наблюдая за морем и с тяжестью на сердце думая о Польперро и русалке, которую он там оставил. Чтобы забыть ее, он перепробовал все, в том числе переспал с несколькими девушками, с которыми здесь познакомился, но это только усилило его тягу к Элен. Он написал несколько стихотворений, посвященных ей, и короткий рассказ о дочери корнуолльского контрабандиста. Его родители были очень довольны. Раньше он никогда не влюблялся, а его холодное сердце и скитания в одиночестве приводили их в отчаяние. Поэтому Мариана поговорила с ним и посоветовала

следовать зову сердца и своим чувствам, а не бороться с ними. «Нельзя дать им исчезнуть без следа, Рамон, — говорила она. — Наслаждайся ими и не отказывайся от своего счастья. Для этого и существует любовь. Тебе повезло, что ты любишь, ведь многим людям за всю жизнь не суждено испытать это чувство».

Рамон позвонил редактору и попросил добавить в свою статью один маленький абзац.

— О чем идет речь? — с любопытством спросил редактор. Ему очень понравилась статья, но ее необходимо было немедленно сдавать в печать. — Надеюсь, он не очень большой, у меня может не хватить места, — поинтересовался он.

— Нет, он вовсе не велик. Я продиктую его вам прямо сейчас.

— Хорошо. Начинайте.

— Самым прекрасным и волшебным местом из всех, где я побывал, является берег Элен в Польперро. Это маленькая бухта с серебристо-белым песком и бледной прозрачной голубизной моря, влекущей в глубины своих тайн с такой силой, которая берет в плен сердце и покоряет душу. Я уехал оттуда, зная, что никогда уже не буду прежним и навсегда останусь ее верным поклонником. Это лишь вопрос времени, но я обязательно вернусь, чтобы отдать ей себя, телом и душой.

— Вот так берег, Рамон, — сухо сказал редактор. — Я бы не стал это вставлять, но дело ваше. — Затем с улыбкой добавил: — Остается надеяться, что ни один из наших читателей не будет пытаться ее найти, поскольку может испытать сильное разочарование!

Когда Элен получила экземпляр «Нэшэнэл Джиогрэфик», то знала, что он от Рамона, хотя сопроводительной записки и не было. Она разорвала обертку и дрожащей рукой стала переворачивать страницы. Потом она устроилась в кухне и принялась за чтение его статьи. Она всплакнула при виде фотографий, которые они делали вместе. Стиль его повествования был удивительно поэтичным и задел ее сердце. Когда ее взгляд добрался до абзаца, посвященного «берегу Элен», слезы так затуманили глаза, что она едва могла читать. Утерев их, она еще раз перечитала текст, чтобы проверить, не привиделось ли ей в нем то, чего не было. Она улыбнулась, поняв, наконец, что он тоже любит ее и обязательно вернется за ней. В конце концов, этот мужчина оказался достойным того, чтобы его ждали.

* * *

Рамон сидел на берегу, вспоминая о Польперро и думая о жене и детях, сидящих у причала порта: его сердце тосковало без них. Он подумал о своих первых чувствах к Элен и своих чувствах к Эстелле сейчас. Любовь, вздохнул он, какой от нее толк? В конце остается лишь привкус горечи, уныло подытожил он. Как может он любить Эстеллу, если не способен был любить даже собственную жену? Похоже, что лучше вовсе не любить никого.

Позже, когда он вернулся домой, то решил спокойно разобраться со своими проблемами. Он должен немедленно уехать отсюда и забыть об Эстелле. Ему также следует забыть Элен и все прожитые с ней годы и не совершать ту же ошибку во второй раз.

Достав карту, он нашел глазами Индию и кивнул своим мыслям. Индия — это хорошее место, столь же хорошее, как и любое другое, где его ждет очередное путешествие в неизведанное.

Глава 10

Англия

Тоби Требека остался на ночь в Лондоне с тем, чтобы находиться поблизости от аэропорта Хитроу к моменту прилета его сестры на следующее утро. Он добровольно вызвался встречать ее, поскольку ему не нравилась мысль о том, что ей придется ехать поездом или автобусом до Корнуолла, особенно в теперешнем душевном смятении. Родители сообщили ему, что она решила уйти от Рамона. Он был опечален этим известием, ведь Элен казалась такой счастливой вначале. Он искренне жалел ее детей, разрывавшихся между двумя близкими им людьми и ощущавших свою сопричастность к тому, что их родители перестали любить друг друга. Это всегда касается детей в большей степени, чем люди себе представляют. Тем не менее, подумал он, нельзя прожить всю жизнь только ради спокойствия этих крошечных созданий.