Школа безумия
Шрифт:
Лиза ничего не сказала, просто встала со стула, разгладила складки на юбке и направилась к двери.
– Вам не кажется, что я права?
Лиза умолкла и повернулась ко мне.
– Это зависит от обстоятельств. Вам когда-нибудь снился кошмар о ком-то из ваших пациентов?
Мне не нужно было даже думать. Я покачала головой.
Лиза понимающе улыбнулась.
– Увидимся на следующей неделе, Эмили.
5
Кто бы ни звонил с неизвестного номера, он оставил сообщение на голосовой
– Привет, Эмили, это Кортни. Сколько лет, сколько зим. Твоя мать связалась со мной и сообщила об Оливии. Даже не верится, правда? Она сказала, что похороны завтра, в Гаррисберге, и я подумала, может, ты тоже планируешь поехать? Я подумала, что мы могли бы поехать вместе. Позвони мне, когда будет возможность.
Я проскользнула за руль и уставилась на телефон. Мне почти хотелось вновь прослушать голосовую почту – голос Кортни, такой знакомый и одновременно такой чужой, – потому что я наверняка неправильно ее расслышала, что моя мать якобы связалась с ней.
Оставить это. Вот что я решила сделать. А в следующий раз, когда я увижу мать, поговорю с ней о том, кто дал ей право раздавать посторонним людям мой номер.
Мы не разговаривали уже много лет.
От кабинета Лизы до центра «Тихая гавань» было пять миль.
Поездка обычно занимала десять минут; пятнадцать, если движение было интенсивным. В те дни, когда я посещала Лизу, я всегда следила за тем, чтобы мое расписание в первый час после обеденного перерыва оставалось открытым. Это означало, что когда я вернусь на работу, у меня еще будет запас времени. Обычно я оформляла документы, но сегодня никак не могла сосредоточиться.
Когда я добралась до кабинета, в вестибюле со своим сыном, который играл с игрушечными кубиками в углу, уже ждала какая-то женщина. Я их не знала – мальчик не был моим пациентом, – но я улыбнулась женщине и направилась к двери, которая вела к кабинетам и запиралась на кодовый замок.
Клэр, наша секретарша, сидела за стеклянной перегородкой. Когда я открыла дверь и вошла внутрь, она одарила меня ярчайшей улыбкой.
– Вкусный был ланч?
Я кивнула, улыбнулась в ответ и уже собиралась пойти по коридору к своему кабинету, когда Клэр окликнула меня:
– Я запостила новую фотографию Тедди в «Фейсбуке» на случай, если вы ее пропустили.
Тедди, насколько я помню, был внуком Клэр. Или внучатым племянником. Точно не помню. Она показала мне фотографию на своем телефоне и упомянула «Фейсбук», но я уже устала напоминать моим коллегам, что в социальных сетях меня нет. Они либо хмурились, либо спрашивали, не шучу ли я. Так что я просто кивнула, улыбнулась и сказала, что посмотрю.
«Спасибо, Клэр!» – и пошла дальше по коридору.
Сидя в тишине своего кабинета, я вытащила из сумки телефон и положила на стол. Я знала, что мне нужно делать, но не стала. Я слишком много трудилась над тем, чтобы забыть свои юные годы.
Менее чем за двадцать четыре часа большая
Две из моих лучших подруг по средней школе. Два человека, которые несли то же бремя, что и я.
Я перевернула левую руку и посмотрела на шрам на ладони.
– Черт.
Затем взяла телефон и ответила на последний номер. Линия прогудела три раза, и с каждым гудком я думала, что нужно разорвать соединение, выключить телефон и никогда больше не включать его снова. Я могла бы купить новый с новым номером. Новый номер, которым я не поделилась бы даже с матерью, потому что, очевидно, ей тоже нельзя доверять.
После четвертого гудка звонок был переадресован на голосовую почту. Голос Кортни сообщил, что сейчас она недоступна, но, пожалуйста, оставьте имя и номер, и я перезвоню.
Еще до того как раздался звуковой сигнал, я отключила соединение и обхватила голову руками.
Что, черт возьми, я делаю? Да, Оливия мертва, и это ужасно, но какое мне до этого дело? Я не видела ее и не разговаривала с ней много лет. Да, когда-то мы были подругами, но это была совсем другая жизнь. Я сожалела о случившемся, но зачем мне ехать на ее похороны? Это ничего не изменит.
Телефон завибрировал на столе.
Я открыла глаза. Посмотрела на экран.
Кортни.
Я просто не могла ответить. Пусть снова войдет в голосовую почту. Отключу телефон на остаток дня. Но слова Лизы продолжали вертеться в глубине моего сознания. Она сказала, что это поможет мне поставить точку в этой истории.
Я ответила на звонок.
– Алло?
– Эмили, приятно слышать твой голос!
– Привет, Кортни, как дела?
– Нормально. Но, черт возьми, ты слышала про Оливию? Это же вынос мозга! Я перерыла весь «Фейсбук», пытаясь понять, как это произошло. Я имею в виду, я первым делом подумала о…
– Так в чем дело? – перебила ее я.
– Ты слушала мою голосовую почту?
– Да.
– И?
– Что «и»?
– Ты поедешь на похороны? Насколько я могу судить, это примерно сорок-сорок пять минут езды отсюда. Если хочешь, чтобы мы поехали вместе, я не против.
– Если честно, я не помню, когда я в последний раз разговаривала с Оливией.
– Я тоже. Но что из этого? Она была нашей подругой.
Кортни сказала это так просто, так сухо, что я поняла: мне должно быть стыдно. Но ее упорство победило.
– Говоришь, ты узнала от моей матери?
– Да, она отправила мне сообщение в «Фейсбук».
– Вы с ней дружите в «Фейсбуке»?
– Она попросилась ко мне в друзья. Я приняла запрос. Так принято. Ты сама-то есть там? Не смогла тебя найти.
Я проверила на компьютере время. Мой следующий пациент прибудет через десять минут.
– Мой перерыв почти закончился. Мне нужно вернуться к работе.
– Вот как? Что ты вообще сейчас делаешь?
– Я психотерапевт.
– Круто. И ты можешь прописывать лекарства и все такое прочее?