Школа безумия
Шрифт:
Думаю, именно тогда я поняла, что это правда: многие друзья по школе станут теми, кого вы больше никогда не увидите. Единственное, что удерживает вас вместе – это гигантское здание. Стоит вам выйти из него, как невидимые путы лопнут, и вы окажетесь на свободе.
В последний раз я видела Кортни летом после выпуска, прямо перед отлетом в Калифорнию. Ее бабушка позвонила мне поздно вечером, потому что Кортни была пьяна. Я отправилась прямо к ним и пробыла там несколько часов, пока не смогла уложить Кортни в постель, но не раньше, чем были сказаны слова, которых уже не вернуть назад.
После
Но это не так. И для меня никогда не будет.
7
«Хайленд-Эстейтс» был из разряда жилых комплексов, которые пытаются обмануть вас, заманить в ловушку. Пафосное название, некачественное жилье, близость к шумной автодороге.
Кортни и ее дочь жили в корпусе E. Я припарковалась на открытой площадке перед домом и, держа машину на холостом ходу, написала ей, что уже здесь.
Прошла пара секунд, и затем последовал ее ответ.
Иду!
Что-то в восклицательном знаке вызывало у меня раздражение. Я понимала: вероятно, Кортни ничего не имела в виду, но воодушевление в этом простом знаке ранним субботним утром казалось неуместным, особенно принимая во внимание цель поездки.
Когда Кортни вышла из корпуса E, я ее не узнала. Подумала, что это какая-то другая жилица. Сделав несколько шагов вперед, она поднесла руку ко лбу, прикрывая от солнца глаза. Наконец заметила меня. Наши взгляды встретились, и в ту секунду, когда я поняла, что передо мной Кортни, оказалась в шоке.
В старших классах Кортни была худой, но это была здоровая худоба, хотя она и бросила заниматься гимнастикой. После рождения ребенка ей удалось сохранить форму. Теперь же… она выглядела худющей. И худоба эта была отнюдь не здоровой.
Хотя мы с ней об этом не договаривались, я увидела, что на Кортни костюм, похожий на мой собственный: темная юбка, серый топ и балетки. Подойдя к моей машине – двигаясь, как всегда, грациозно, словно скользя по тротуару, – она наклонилась, и ее осунувшееся лицо заполнило открытое боковое окно.
– Эмили?
– Привет, Кортни.
От волнения Кортни едва не оторвала дверь. Она запрыгнула на пассажирское сиденье и, наклонившись над центральной консолью, обняла меня, обдав ароматом шампуня и духов.
– Как же давно это было! Не могу вспомнить, когда видела тебя в последний раз!
Ее объятия застали меня врасплох. Я никогда не была большой любительницей обнимашек.
По крайней мере, после окончания школы. А в школе обнимашки были нашим любимым занятием: мы обнимали друг дружку в коридоре, чмокались в щеки, но после всего, что случилось, от одной только мысли о том, чтобы кого-то обнять, у меня оставался дурной привкус во рту. Нет, у меня не было проблем с тем, чтобы обнять мать или Дэниела (в те редкие нынче случаи, когда мы с Дэниелом обнимались), но подруги, особенно те, кого я не видела годами – это совсем другая история.
Когда Кортни откинулась на
– Господи, какой огромный! Я не знала, что ты помолвлена. Поздравляю!
Я было подумала, что она снова обнимет меня, но Кортни продолжала пожирать взглядом камень. Тот был большим, но отнюдь не огромным. Когда мы еще только встречались с Дэниелом и начали обсуждать возможность брака, я сказала ему, что меня не волнует размер бриллианта, и сказано это было не для красного словца. Я была бы так же счастлива, если бы никакого бриллианта вовсе не было. Не уверена, что Эмили из средней школы одобрила бы это, но, возможно, я сказала это в пику ей.
Я убрала руку и положила ее на руль.
– Спасибо. И прежде чем ты спросишь, его зовут Дэниел, и он работает в неотложке.
– Круто. У тебя есть его фотка?
Прежде чем я успела ответить, Кортни вытащила свой телефон и показала мне экран. Там была изображена маленькая девочка. Очевидно, Терри, и ей на вид было лет десять. Черные волосы собраны в пучок. Ямочки на щеках. Карие глаза, такие же, как и в младенчестве. Сходство с Кортни было очевидным.
– Красивая, – сказала я.
Кортни наклонила телефон, чтобы посмотреть на экран, и ее улыбка засияла еще ярче. Я заметила на внутренней стороне ее левого запястья татуировку: имя «Терри» курсивом.
– Еще бы! А какая она умница! И я говорю это не только потому, что она моя дочь. Она прямо суперумная. Отличница в школе. Читает пару книг в неделю. Она потрясающая.
– Похоже на то. Где она сейчас?
– С няней. Ты должна как-нибудь зайти. Она будет рада увидеть свою тетю Эмили.
Тетя Эмили. Я не слышала этих слов много лет. Кортни начала меня так называть после того как родила Терри. Всегда говорила, что у ее ребенка нет бабушек и дедушек, зато у нее есть мать, прабабушка и тетя Эмили. Тогда это было мило, но сейчас уже все не так.
Все еще улыбаясь мне, Кортни сунула телефон в сумочку. Сидя с ней рядом, я смогла рассмотреть ее ближе. Ее светлые волосы были собраны в хвост, но я заметила розовый подкрас и то, что она была почти без косметики.
– Что? – спросила я.
Зеленые глаза в упор смотрели на меня.
– Ну? Разве ты мне ничего не покажешь?
Понимая, что мы не уедем, пока я не сдамся, я вытащила телефон и прокрутила галерею, чтобы найти фотографию Дэниела. Пришлось прокрутить дальше, чем следовало бы, хотя фоток у меня было не так уж и много. В прошлом году, да и потом я не чувствовала потребности документировать время, проведенное вместе. Как, впрочем, и Дэниел.
Наконец я дошла до снимка, сделанного в походе примерно год назад. Дэниел был в шортах и футболке, через плечо перекинут рюкзак. Лицо закрывали солнечные очки, но он улыбался, и я была вынуждена признать, что это милая фотка. Кстати, интересно, а какие мои фотки все еще могут быть на его телефоне?
Кортни громко присвистнула.
– Да он красавчик.
Я сунула телефон обратно в сумочку, радуясь, что этот спектакль закончился.
– Спасибо. Нам пора. Мы ведь не хотим опаздывать.