Школа богатырей. Вольные люди
Шрифт:
– Чего это с ним? – Ярополк опасливо приблизился.
– Добрая коняжка, – сказал Фёдор. – Переживает расставание с богатырём. Ничего, вернёшься, и вы снова будете вместе…
Конь задрожал и отвернул голову. Полушка сделался мрачнее тучи, но ничего не сказал.
– Зато теперь ясно для чего это…
Настенька взяла сморщенное яблоко из руки калики и подошла к коню. Низенькая девушка едва достигала стремени.
– Не грусти, Бурушка. Возьми.
Она протянула раскрытую ладошку с яблочком. Конь осторожно потянул морду, очень аккуратно ухватил
– Гляди ка, понимает, – изумился Фёдор.
– Похоже, это будет не просто, – проговорил Олег, взглядом измеряя расстояние от земли до седла, которое находилось на высоте второго этажа.
Конь всхрапнул, Любимка уловил в этом храпе весёлые нотки. Потом его что-то цапнуло за шкирку. Бурушка дёрнул головой. Отрока выдернуло из земли, как репку. Описав дугу, шлёпнулся на широкое седло.
Пока летел, ощущал себя лёгким, как пёрышко, едва коснулся седла, как тут же растёкся по нему неподъёмной кляксой.
– Кто поедет с ним? – начал говорить калика Фёдор.
– Я! – перебил Полушка и извиняюще глянул на Олега. – Ты руководитель. Тебе отряд назад возвращать. Причём быстро. Не меньше чем через пять дней вы должны быть в городе.
Сказ 2 – Дорога домой
Они покинули Потерянный Град, некогда звавшийся Киевом, через главные ворота. Теперь, когда Любимка глядел на них с высоты богатырского седла, они уже не казались такими огромными. Бурушка шагал, осторожно ставя копыта, обходя крупные завалы. Отрок полулежал в огромном седле, конь шёл столь плавно, что Любимка мог позволить себе отпустить стянутые в тугие узлы мышцы.
В ладони кольнуло. Ах, точно. Совсем забыл про булаву. Он раскрыл кулак. Хлоп. На край седла упал длинный стальной стержень с шипастым навершием не больше кулака.
– Осторожней. Не урони…
Полушка ехал сбоку от седла, примостившись на стремени. Он обеими руками придержал такую хрупкую с виду булаву, едва не свалившись вниз. В последний момент конь ржанул и дёрнул боком, помогая писарю.
Любим цапнул стальной стержень и огляделся. Богатырское седло наверняка имеет специальные места для оружия, которые выдержат булаву Ильи. Бурушка всхрапнул и тряхнул головой. Да, точно. Вот оно, рядом с лукой. Отрок осторожно опустил булаву и отнял руку, в любой момент готовый подхватить.
Скри-и-ип! По седлу разлилась волна напряжения, кожа и толстые нити её стягивающие натянулись и напряглись. Любим представил, как волокна рвутся одно за другим, а нити, толстые как канаты расползаются по ниточкам.
Но не зря Микола считался последним настоящим сильномогучим богатырём. Снаряжение его коня выдержало легендарное оружие. Бурушка как ни в чем не бывало ступал дальше, неся нового сильномогучего богатыря.
– Уф, можно расслабиться… – Любим растёкся по седлу. И тут конь вломился в лес. С хрустом повалились деревья, отрока тряхнуло, ещё и ещё. Тряска отозвалась болью в костях. Он сжал зубы в попытке перетерпеть, не закричать.
И тут произошло то, что заставило Любима позабыть о боли.
– Кто это там? – воскликнул Полушка. Конь развернулся, и Любим увидел небольшую поляну, а на ней сгорбленную несчастную фигуру, сидящую на поваленном дереве. Не сразу узнал Лексия, настолько привык видеть его наглым и гордым.
Сын богатыря выпрямился, на лице отразилось удивление, потом все заслонила досада. Ещё вчера Любим ничего бы не заметил, теперь в нем бурлила земная тяга. Он приметил, как напружинились ноги тягателя, как сгруппировалось для прыжка тело. Теперь даже заранее мог сказать в какую сторону прыгнет Лексий.
– Постой… – Любим потянулся к Лексию и едва не свалился с коня. Полушка поспешно придержал его, конь переступил вбок, подхватывая. Сын Алёши замер, все ещё в напружиненном состоянии – вот-вот прыгнет.
– Ты хочешь говорить со мной, после того что было? – глухо проговорил он. Любим вспомнил, как сын легендарного богатыря пытался умыкнуть булаву Ильи у них из под носа и ощутил злость. И правда, чего я к нему пристал?
Досадливо отмахнулся от недобрых мыслей. Есть вещи куда важнее, чем предательство.
– Там в Потерянном Граде, – сказал, – я видел твоего отца.
Лексий медленно распустил узлы мышц, готовых к прыжку. Он обернулся и поднял на Любимку взгляд.
– Что ты сказал?
– Я видел слепок истории. Не знаю, как это произошло, но передо мной предстало то, что случилось здесь пятнадцать лет назад.
Полушка сверкнул в сторону Любима острым взглядом.
– Почему ты ничего не сказал? Это недопустимо…
– Не было случая… – дёрнул щекой Любим. – Я знаю правду, про твоего отца! Хочешь услышать?
Кулаки тягателя сжались, лицо исказила гримаса боли.
– Правду?! Какую такую правду?! – воскликнул Лексий. – Неужели ты знаешь, почему он бросил своего только что рождённого сына и пропал неведомо куда?!
Столько ненависти плеснуло на Любима из глаз Лексия, что сумел лишь кивнуть в ответ. Вот значит какую боль он носит в себе. Кто бы мог подумать. Всегда такой невозмутимый и насмешливый, ни разу не позволил прорваться этой боли наружу.
– А я не желаю знать! – сказал, как обрубил Лексий. – И другим не вздумай…
Парень посмотрел мимо Любима на Полушку и сплюнул.
– Ну вас…
Он резко развернулся и пошёл в лес. По-простому пошёл, без богатырских прыжков и ускорений.
– Не нужна ему твоя правда, – тихо шепнул писарь, и в голосе его проскользнули рокочущие нотки Харитона. – Не делай больше так!..
– Да, не нужна… – проговорил Любим потеряно. Лексий считает, что отец предал его, что станет, если узнает, что вместе с семьёй он предал и родину, предал свет.
– Ты хотел овладеть булавой Ильи, но я думаю, тебе больше подойдёт сабля твоего отца, – крикнул он в спину уходящего тягателя. Того уже почти не видно было за лапами елей.