Школа Добра
Шрифт:
Следующие несколько минут мы провели в тишине. Ингрид тоскливо рассматривала отражение луны в воде горного озера, а я размышляла об обряде, про который говорил айвэ Лиар. Что он задумал? Я предполагала, для чего ему могла понадобиться я. Точнее, я точно знала, для чего. Но волчица... Даже не волчица, потому что, как выяснилось, никто не знал о силе крови Ингрид, а... сука. Я споткнулась на неприятном слове и покосилась на свою спутницу.
Сейчас, когда она была в шкуре волка, сложно было определить, сколько ей лет, а в замке под завывания сигнализации времени особо
Стоящее торчком ухо дернулось, и Ингрид зарычала, глядя на заросли камыша.
– Кто там? – крикнула я и придвинулась к волчице, истово надеясь увидеть в свете луны вздернутый Дунькин нос, но вместо него увидела совершенно посторонний пятачок зеленого цвета.
Ингрид издала жутковатый утробный звук и сделала шаг вперед.
– Подожди, – прошептала я и осторожно положила руку ей на загривок. – Вряд ли маленький болотник сможет нам навредить.
На вид пришедшему было лет шесть, не больше, но у болотников это, если честно, ничего не означает: у них особь считается ребенком до тех пор, пока цвет с зеленого на коричневый не поменяет, а это может произойти как в два года, так и в пятьдесят два.
– Что тебе надо? – спросила я.
– Мне? – кустистые бровки удивленно изогнулись, а рот округлился, обнажая неровные желтые зубы. – Сами же звали...
– Я русалок звала, – возразила я, игнорируя его "мы". Никаких "мы" нет. Есть я и моя собака. Или волк. Без разницы. Раз Ингрид не хочет, чтобы кто-то узнал о том, что она оборотень, будем сохранять инкогнито с самого начала.
Болотник хмыкнул и у виска весьма однозначно покрутил:
– Спятили? Какие русалки? Они же из светлых.
– И что, – не поняла я. – С каких пор светлым в темные миры дорога закрыта.
– Наверное, с тех пор, как война началась, – зеленый человечек постучал себя пальцем по лбу. – Ты что, с луны свалилась?
Видимо свалилась. Мы с Ингрид обменялись шокированными взглядами. Она едва заметно кивнула головой в сторону болотника и я, вздохнув, все-таки спросила.
– Мы были... мы не могли... мы ничего не слышали. Какая война-то?
– Самая обнакновенная, – он болезненно сморщил и без того морщинистый пятак и пошевелил губами. – И эта, как ее? Государственный переворот. О!
И вверх указательный палец поднял. Мы с волчицей послушно проследили за его движением, словно надеясь на кончике острого коготочка увидеть этот самый переворот, а увидели щербатую луну. И я, например, перепугалась до чертиков, а Ингрид вдруг протяжно завыла. И еще горестно. У меня от ужаса мурашки побежали по всему телу. А когда откуда-то из-за гор до нас долетел ответный волчий вой, болотник бросился наутек, я же вцепилась двумя руками в рыжую шкуру и взмолилась громким шепотом:
– Ингрид, пожалуйста, хватит!!
Она рефлекторно огрызнулась, схватив меня клыками за край все еще мокрого рукава, а потом понуро опустила голову.
– Не надо было меня спасать, – наконец произнесла она. – Теперь все одно.
– Что одно?
– К светлым меня не пустят, а у темных... Либо сука, либо инкубатор... – и с нечеловеческой просто тоскою на гладкие воды холодного озера посмотрела.
И я готова была поклясться, что озеро тихонько зашептало в ответ на ее безмолвный вопрос:
– Иди сюда. Здесь тихо и спокойно. Отдохнешь. Я залечу твои раны. Я омою душу живой водой, укрою легким одеялом, согрею израненное сердце.
И подмигнуло таинственно, и колыхнулось волнами, от чего луна ухмыльнулась нам щербато и призывно. Ингрид бездумно сделала шаг к берегу, а я повисла на ее шее:
– Стой!
– Отстань.
– Стой, я говорю!..
– Ты говоришь? Не знаю, кто ты такая, – не своим голосом перебила меня волчица и мотнула лобастой головой, отбрасывая меня в сторону. – Не знаю, и знать не хочу. Давно надо было это сделать. Просто я слабая, слабая... а сейчас уже нет другой дороги. Выхода нет...
Мигнула мне зеленым глазом и еще один шаг к воде сделала.
– Да что ж такое-то! – воскликнула я чуть не плача. – По-хорошему тебе говорю, стой, а то... а то... а то хуже будет!
Ингрид даже ухом не повела, а до воды уже меньше двух метров осталось.
Элементалист я или тряпка, в конце концов? Щелкнула пальцами нервно, призывая пламя: "Помоги!" А оно и радо стараться, его попроси только, тем более что источник воды рядом и можно повыделываться, поспорить, кто сильнее, силами померяться.
Огненный ручеек вспыхнул и сине-красной змейкой побежал по периметру коварного водоема, а когда мой пламенный ужик схватил себя за хвост, замкнув круг, воды озера колыхнулись, взревели страшно, и высокий столб воды взлетел до самого неба, и проглотил луну, и взревел чудовищным басом:
– Она моя! Имею право!
Ох, разорви ж меня дракон!! У темных и по сей день водятся водяные. Мамочки!! В абсолютной панике бросилась на Ингрид всем телом, пытаясь прижать ее к траве. Но где там - она-то и в человеческом облике была в два раза больше меня, несмотря на свой возраст, а уж волчица со мной справилась одной левой. Отшвырнула меня в сторону легким ударом лапы и преодолела еще один метр, почти уткнувшись носом в мою испуганную пламенную стену.
– Не позволю, – упрямо пообещала я и призвала воздух, и землю, и все свои силы. Я бросила все мысли вперед, только чтобы остановить Ингрид от последнего шага в ее жизни.
Озеро вскипело, затянув нас с волчицей в молочный туман. Ничего не видя, на ощупь, я пробиралась вперед, боясь оступиться и попасть в гости к водяному или наткнуться на свое же собственное пламя. Вслепую нащупала жесткую волчью шкуру, вцепилась десятью пальцами намертво и заверила:
– Не пущу никуда. Хочешь умереть? Убей меня. Не для того я позволила твоей матери совершить весь этот ужас в моем теле, чтобы сейчас смотреть, как ты умрешь. Ты мне должна жизнь.
Водяной взвыл не хуже баньши, и сверху на нас упала, по ощущениям, целая тонна воды.