Школа Добра
Шрифт:
Понятно, что сережки – это не просто украшение. Точно так же, как и зеркало – не просто зеркало, но какая от них польза?
Фифа вернулась, когда я примеряла свою неожиданную обновку.
– Прихорашиваешься? Похвально. Может, на самом деле не все так и плохо, как мне сразу показалось...
– Прихорашиваюсь-прихорашиваюсь, – улыбнулась ее отражению в зеркале.
А заодно и планы по разведдеятельности строю. Ох, не хватает мне Аврорки, боюсь без ее коварства все не так красиво получится, но уж, как получится,
– Насчет платы подумала? – Фифа устроилась на своей кровати с пилочкой. Интересно, сколько их у нее?
– Подумала. Я сегодня заметила, что у тебя с Общей магией не очень...
Сафская поморщилась.
– Я бы могла за тебя домашку делать...
Интересно, по шкале коварности, сколько бы я баллов получила за то, что расплачиваюсь Александровскими конспектами за лекции на тему "Как испортить Алексу нервы"? Потому что ожидать какого-то другого эффекта от консультаций в исполнении Фифы было бы глупо. Особенно после того, как я на стратегическом совещании в Институте соприсутствовала, пусть и негласно. Знаем-знаем, какие у них ценности. Кстати!
– Фифа, скажи, а вот вы всех своих жертв обычно проклятием суккуба проклинаете?
Сафская сначала высказалась по поводу Фифы, на что я вежливо заметила, что она повторяется, и мы это уже вчера в коридоре проходили, а потом непосредственно к вопросу о проклятии перешла:
– Мышка, ну подумай сама, какое проклятие суккуба? Это не наши методы! Грубо. Пусть базарные торговки с таких козырей ходят, мы же играем тонко, запутанно плетем кружево интриг, раскидываем сеть заговора...
– Зубы мне не заговаривай! Ты знаешь, кто у меня отец? Уж он бы не перепутал...
Паутины они там плетут. Знаю-знаю я их паутину. Я, конечно, мало что помню, кроме боли, но и Алекс, и папа мне объяснили, чем меня прокляли и где. Да, и Вепрь же подтвердил! А мыш мне, в отличие от некоторых, вообще никогда не врал.
– Знаю я, кто у тебя отец, – оскалилась Сафская, и я поняла, что наше перемирие по лезвию бритвы ходит. – Из-за него, между прочим, меня в эту дыру и сослали.
Фифа отвернулась от меня и демонстративно громко досчитала до десяти, затем спокойно вернулась к разговору:
– Ты про интриги слышала? Включай иногда мозг во время разговора. Проклятие суккуба не входит в обычный практикум для выпускниц. У нас это каждая сопливая первокурсница сделать может. Так что ПС ваш – это только вершина айсберга. Многоходовка, понимаешь? И вообще, ты мне за что платишь? За то, что я тебе о методах преподавания в Институте рассказываю, или за консультацию по женским хитростям?
– Давай по хитростям, – вздохнула я тяжело. Надо будет с Эро насчет этой многоходовки шамаханской посоветоваться.
– За подарок благодарила уже? – деловым тоном осведомилась Сафская.
– Я за ЭТО еще и благодарить должна?
– А как же?! Это же подарок! Обязательно, нежно улыбаясь... За пуговку еще можно покрутить... Да не за свою! Не трогай платье! За его пуговку, на его одежде.
– Не получится покрутить, – погрустнела я.
– Почему не получится? За такой подарок без одежды благодарить не принято, если что...
Я вспыхнула от смущения.
– С ума сошла?!
– Да, а вы вообще, когда встречаетесь? Ты почему не готова? Одними сережками мужика не удержишь. Или ты в этом убожестве на свидание собралась?
Я удивленно посмотрела на Сафскую. Можно подумать, что она одета во что-то другое. Форма – она и есть форма.
– Но не на встречу же с молодым человеком в ней идти!
– Я и не пойду... – проворчала уязвленно, потому что кроме формы у меня ничего нет пока. Нет, письмо-то я домой написала, но когда еще мне вещи пришлют... Эх, не надо было идти на поводу у ректора, надо было основательно собираться. А спешка – она ни к чему хорошему еще не приводила никогда.
– У меня волшебное зеркало есть.
– Серьезно!? – Фифа подскочила на кровати. – Настоящее? Обалдеть!! Где взяла?
– Из шкатулки желаний. Мне папа на день рождения подарил.
– С ума сойти! Покажешь?
– Смотри, мне не жалко...
Достала из тумбочки свою волшебную коробочку, повернулась к соседке и вдруг услышала странный писк. Нет, если бы Вепрь был не на острове Калипсо, я бы на этот звук не обратила внимания.
– Это что? – спросила растерянно.
– Где? – голос Сафской звучал так, словно она голову под подушку засунула. – А почему у тебя?..
«Почему у меня, что?» – спросить я уже не успела. Ибо сначала из окружающего мира пропали совершенно все звуки, а потом в оглушающей тишине раздался незнакомый женский голос:
– Допустим, воздух был нами потерян не по нашей вине. За что я вообще столько плачу видящим? Не понимаю!.. Потерю времени я готова даже засчитать в плюс, потому что это помогло нам узнать о том, что она есть. Но я вас предупреждаю. Делайте, что хотите, но когда начнется пожар, рядом с ней не должно быть моего мальчика! Это понятно?
– Понятно… понятно… понятно… понятно… – раздалось многократным эхом, словно я находилась не в небольшой комнате общежития Школы Добра, а в огромном мраморном тронном зале, потому что последнее слово незнакомка прокричала с некоторым надрывом.
Ответил мужчина:
– Боюсь, что у нас возникли проблемы не только с устранением наследника, но и с организацией дальнейших мероприятий тоже. Боюсь, к ней вообще невозможно подобраться… Мы…
Раздался звук, который издает стеклянный шарик, ударившись о стену, а потом женщина прошипела, именно прошипела, потому что шепотом этот жутковатый голос назвать было нельзя: